Для историка религии самый поразительный аспект учения о шемитта заключается в тесной связи между строгим еврейским благочестием, поддерживающим характер Торы как откровения, и видением перемены в проявлении Торы в других шемиттот. Мы имеем дело с очевидным утопическим антиномизмом. Утверждение Темуна, что «запретное внизу разрешено вверху» (fol. 62а) влечёт за собой логический вывод, что запретное, согласно прочтению Торы в нашем нынешнем эоне, будет разрешено и даже требоваться в других эонах, когда некое другое божественное качество (например, Милость вместо Строгого Суда) будет управлять миром. В действительности, и в самой книге Темуна, и в сочинениях, следующих за ней, мы находим поразительные утверждения о Торе, предполагающие буквальный антино-мизм.
Здесь следует подчеркнуть две идеи. Несколько отрывков предполагают, что в текущей шемитта одна из букв Торы отсутствует. Это отсутствие можно понять двояко. Оно может означать, что одна из букв имеет искажённую форму, вопреки её прежнему совершенству, которое, конечно, будет восстановлено в будущей шемитта. Однако, как неутомимо утверждает книга, поскольку каждая буква представляет собой божественное могущество, несовершенство формы может означать, что сефира Строгого Суда, доминирующая сегодня, в сущности, ограничивает действенность божественных эманаций, которые, таким образом, неспособны раскрыться в совершенстве. Согласно этой точке зрения, одна такая «искажённая» или неполная буква алфавита — это шин, которая в совершенной форме должна иметь четыре головы, но сейчас пишется с тремя: . Но утверждение также может означать, что сегодня одна из букв алфавита отсутствует полностью: она стала невидимой в нашем эоне, но появится снова и станет отчётливой в будущем эоне. Такая точка зрения, очевидно, предполагает глубоко изменившийся подход к принятой Торе. На самом деле, это может вести к предположению (и привело), что все запреты, о которых мы читаем в нынешнем тексте Торы, связаны с этой отсутствующей буквой[881]. Алфавит, а с ним и полная Тора, на самом деле основаны на последовательности из двадцати трёх букв; если мы находим в Торе позитивные и негативные заповеди, то только потому что эта буква выпала из нынешнего текста. Всё негативное связано с отсутствующей буквой оригинального алфавита[882].
Согласно другой и не менее дерзкой идее, полная Тора, на самом деле, содержала семь книг, соответствующих семи сефирот и шемиттот. Только в нынешней шемитта из-за ограничивающей силы Строгого Суда две из этих книг сжались до того, что остаётся только намёк на их существование. Доказательством этого утверждения был отрывок в Талмуде (Shabbath 116а), согласно которому книга Чисел, на самом деле, состоит из трёх книг. Традиция школы Нахманида уточняет, что сила, присущая Торе, проявится в будущем эоне таким образом, что мы снова различим семь книг[883]. Сама книга Темуна (fol. 31а) заявляет, что первая глава Бытия — это лишь остаток от полной Торы, раскрытой в шемитта Милости, но ставшей невидимой в нашей шемитта, так как свет этой прежней книги исчез. В рамках учениях о шемитта и опираясь на посылки Каббалы, считавшей себя совершенно ортодоксальной, таким образом, могут представиться самые разнообразные возможности как для одухотворяющего, так и для антиномичного мистицизма. Стоит только допустить, что новое сочетание букв Торы, непроизносимых самих по себе, может дать новый смысл, или что, оставляя лакуны после отсутствующих букв или утраченных частей Торы, можно добиться полной трансформации её очертаний без существенного изменения самой Торы, как это становится решающим шагом в направлении релятивизации верности Торы. Однако, в то же время защитники этого учения страстно настаивали на абсолютном авторитете Торы в соответствующей шемитта. Они ни в коем случае не были склонны ограничивать верность или авторитет заповедей Торы, данной на Синае в период нынешней шемитта. Очень старый комментарий к Темуна, содержащий прекрасные традиции и часто незаменимый для понимания книги, полемизирует против евреев, которые ограничивают авторитет Торы Святой Землёй, утверждая, что её заповеди не обязательны за рубежом. Такие тенденции, а также апостасию в целом, комментатор рассматривает как характерный признак нашего эона, симптом «жёсткости [нынешней] шемитта», что ведёт к таким восстаниям против авторитета божественного закона. Излишек зла вследствие жёсткости шемитта также порождает эти бунтарские и неблагочестивые идеи[884].
882
См. Ms. Vatican 223, fol. 197а, и цитату из трактата круга
883
Так в Joshua ibn Shu»eb,
884
См. комментарий к