Более того, эти первичные источники немногочисленны. Мы здесь имеем дело не с многотомными работами или личными документами, которые включают в себя переписку или биографические записи того рода, что бесценен для историка христианского или исламского мистицизма. Почти все документы такой природы были утрачены в бурях еврейской истории. Когда мне повезло обнаружить такое письмо, написанное центральной фигурой ранних дней прованской Каббалы, это оказалось огромной и приятной неожиданностью.
Поскольку каббалистическая литература словно поворачивается к исследователям лишь своим самым отталкивающим лицом, немногие из них старались спасать рукописи из пыли библиотек, публиковать их и пытаться разобраться в их смысле. Адольф Иеллинек был единственным исследователем девятнадцатого века, который опубликовал, хотя бы, некоторые тексты, имеющие отношение к Каббале XIII века, и из них лишь немногие имеют отношение к самому раннему периоду или следующему непосредственно за ним. Авторы, писавшие о Каббале, удовлетворялись изучением только того, что удавалось опубликовать самим каббалистам. Не требуется много воображения, чтобы представить, насколько неудовлетворительны эти издания трудных текстов для современного исследователя и насколько они ответственны за ложные выводы, к которым он приходит вследствие неверных прочтений и других недостатков. На этой непростой почве отсутствие тщательных филологических изыскательных работ, выводы которых могут послужить основой для создания исчерпывающей структуры, привело к катастрофическим результатам.
Если я описывал достаточно пространно трудности, с которыми вынужден столкнуться исследователь Каббалы, то только для того, чтобы подчеркнуть, что мы не можем ожидать простого и элегантного решения проблем, которые по самой своей природе не поддаются элементарному и упрощённому обращению. Тем не менее, мы должны прокладывать путь и распутывать с величайшими возможными ясностью и тщанием запутанные проблемы на этом пути. Сохранилось гораздо больше каббалистической литературы первой половины XIII столетия, чем считалось ранее. Даже если эти сочинения не содержат много оригинальных источников, предшествующих этому периоду, по крайней мере, мы можем сформировать точное представление о состоянии Каббалы в поколениях, последующих за её появлением на сцене. Анализ различных направлений, которые появились и сформировались в Каббале, также может подсказать нам кое-что о тех, что им предшествовали. Более того, именно эти разработки первой половины XIII века оказались особенно продуктивными для каббалистического иудаизма и глубоко повлияли на следующие поколения.
К сожалению, самая объёмная каббалистическая работа XIII века, Зогар, а именно, комплекс сочинений, в неё включённый, следует полностью устранить из этого обсуждения истоков и ранних стадий Каббалы. Часто считалось (и это нередко повторяют до сих пор), что данная книга содержит частью тексты огромной древности, пусть и в поздних редакциях или ревизиях, так что их определение и анализ должны иметь огромную важность для нашего исследования. Большая часть сочинений о Каббале почти не учитывала источники и опорные точки для научной дискуссии, которые будут рассматриваться здесь, практически исключительно опираясь на Зогар. В главе своей книги об Основных направлениях еврейского мистицизма, в которой я затрагиваю этот момент, я представил результаты обширного и детального исследования этой работы и продемонстрировал, как, к сожалению, нет оснований полагать, что Зогар содержит какие-то древние тексты. Эта работа целиком относится к последней четверти XIII столетия и бесполезна для нашего дальнейшего обсуждения. В наши дни прикладывают усилия, чтобы выделить древние элементы того или иного рода, но они не выдерживают филологического анализа и скорее относятся к области фантазии[1]. Зогар полностью основана на раввинической и каббалистической литературе, составленной до 1275 года. Если было бы возможно достаточно убедительно доказать обратное, это, конечно, сильно способствовало бы нашей задаче. Однажды я предпринял серьёзную попытку сделать это сам, но это начинание, которому я посвятил много лет, полностью убедило меня, что данный тезис несостоятелен. С учётом положения вещей мы должны сойти с этой широкой дороги и отправиться тернистым путём исторического анализа текстов, которые ближе к происхождению и первым стадиям Каббалы.
Это автоматически исключает из рассмотрения некоторые теории, которые легко прослеживают каббалистические учения вплоть до античности. Эти теории в той форме, которую они обретали до сих пор — например, в широко распространённой книге Адольфа Франка[2] — больше не заслуживают серьёзного научного обсуждения. Невозможно также серьёзно воспринимать попытку Толука показать, что Каббала исторически зависит от мусульманского суфизма[3]. Филологические и исторические основания этих изысканий были слишком слабы, чтобы оправдать далеко идущие выводы и результаты этих авторов. С другой стороны, формы еврейского мистицизма, которые появились в средние века после 1200 года под названием «Каббала», настолько отличаются от любых более ранних форм и, в частности, от еврейского гнозиса мистицизма Меркабы и немецкого хасидизма XII и XIII столетий, что прямой переход из одной формы в другую едва ли представим. Это различие не ускользнуло от внимания учёных, которые пытались его объяснить, каждый по-своему. Именно из-за того, что структура каббалистического мышления настолько непохожа на более старые или современные ей течения, она породила объяснения, которые с необходимостью учитывали такое положение дел. Относительно формирования Каббалы были выдвинуты в особенности две теории. Их авторы предприняли попытку доказать свою правоту, насколько могли, и оказали значительное влияние на несколько прошлых поколений. Я говорю здесь о Греце и Ноймарке, о концепциях которых я хочу сделать несколько замечаний, хотя, или, возможно, как раз потому, что они настолько отличаются по принципу и методу от тех, что представлены в этой книге.
1
Ранняя литература отмечена в библиографии к главе 5 моей книги Major Trends in Jewish Mysticism, 430—432. Последняя попытка продемонстрировать присутствие древних источников в Зогар была предпринята профессором Самюэлем Белкиным в его еврейской статье «The Midrash ha-Ne „Elam and its Sources in the Old Alexandrian Midrashim“ в ежегодном Sura 3 (1958): 25—92. К сожалению, его доводы полностью неполноценны по своим методам и результатам, представляя собой отчётливый упадок учёности, что Р. И. Вербловский показал в своей детальной критике положений Белкина в „Philo and the Zohar“, JJS10 (1959): 23—44, 113—135. „Ответ» Финкеля Вербловскому ( см. ниже, гл. 4, прим. 111) едва ли заслуживает серьёзного рассмотрения.
2
Adolphe Franck, La Kabbale ou la philosophic religieuse des Hebreux (Paris, 1843: 3rd. ed., 1892). Франк приходит к выводу (я цитирую по немецкому переводу Адольфа Иеллинека [Leipzig, 1844], 287), что «материалы Каббалы были заимствовали из теологии древних персов», но это заимствование не лишает Каббалу оригинальности, поскольку она заменила дуализм в Боге по природе абсолютным единством причины и сущности (Франк принимал Каббалу за пантеистическую систему).
3
F.A. Tholuck, Commetatio de vi, quam graeca philosophia in theologia turn Muhammedanorum turn Judaeorum exercuerit. II. Particula: De ortu Cabbalae (Hamburg, 1837).