Выбрать главу

К тому же, понятие «совершенство» — всегда нелепо применительно к промежуточному, этапному варианту. А согласно логике неостанови­мой эволюции — любой вариант является промежуточным и этапным.

Увы, и мы с вами являемся расходным, экспериментальным ма­териалом эволюции, а реплики про «венец творения» — это не более чем поэтическая шалость, основанная на незнании баналь­ных фактов (exempli causa) инвагинации в кишечнике или образова­ния ректовагинальных фистул.

(Данные примеры неслучайны. Они — прямое свидетельство именно

«конструкционных просчетов», а не травм или иных чрезвычайных об­стоятельств.)

Это, конечно, очень печально, но в дурную компанию «этапных вариантов» вместе с нами, согласно эволюционной логике, попада­ет и наш головной мозг.

Но пока оставим эту тему.

Вернемся к нашей dura mater.

Под ней, отграниченные «щелевидным» субдуральным про­странством, располагаются еще две оболочки. Арахноидная и мяг­кая. Под ними — кора головного мозга. Плотноватенькая субстанция общей площадью (примерно) 2200 см 2 , толщиной З-б мм, имеющая 5-7 слоев.

Общепринятым является спорное утверждение, что многочис­ленные борозды и извилины коры — это следствие усилий эволю­ции по размещению структуры такой большой площади в очень ма­леньком объеме мозгового черепа.

Как правило, приводится пример с большим листом бумаги и ма­ленькой рюмкой. (Чтобы затолкать лист в рюмку, его следует карди­нальным образом смять, и через это действие получить представле­ние о происхождении борозд и извилин коры головного мозга.)

Puto, что это представление неверно.

Опровержение его не стоило бы времени и усилий, если бы оно изначально не внушало ложных мыслей о морфогенезе коры, а тем самым — и о ее роли.

Достаточно сделать парочку хороших коронарных или аксиаль­ных* срезов на препарате мозга, чтобы убедиться в том, что кора,

е Коронарный — срез, перпендикулярный ростро-каудальной оси (через оба уха). Аксиальный — срез, идущий в поперечной плоскости тела. — Прим. ред.

Radial ·. ■. .·. ·.

Commissura ramicis

Илл. 8. Кора больших полушарий

(по Синельникову)

скорее, напоминает глазурь, неравнотолсто разлитую по подготов­ленному сверхсложному рельефу и, соответственно, рабски повто­ряющую этот рельеф (илл. 8).

Стоит вглядеться в особенности шпорной борозды ( sulcus calcarinus), в область клауструма, капсул, в конфигурацию клина или поясной извилины et cetera, чтобы сделать все выводы о старшин­стве структур, а тем самым — и о природе борозд и извилин.

Кора, строго говоря, к ним имеет очень мало отношения. Она лишь «выращена» на всех поверхностях этого невероятного релье­фа. Адресация к ней как к высшей инстанции по всем вопросам це­ребральных «таинств» не совсем понятна, так как даже один ма­ленький пример с «глазурью» выдает в коре лишь инструментарий более глубоких и древних структур мозга.

Кора сакрализована большей частью нейрофизиологических школ, так как содержит те проекционные и ассоциативные центры, которые, собственно, и позволяют вам сейчас прочесть эти строки и понять их смысл. По этой, да и по многим сходственным причинам поклонение коре давно уже стало общим местом.

Очарованность корой понятна, закономерна и полезна, но толь­ко в том случае, когда она не мешает видеть истинные механизмы работы мозга. Конечно, вопрос в трезвости взгляда.

Ceterum, стоит вспомнить, что даже с такими титанами физиологии,

как И. П. Павлов, сакрализация коры сыграла очень злую шутку, отча­сти обессмыслив его исследования процессов торможения.

Если полагать, что человеческий интеллект со всеми его нюанса­ми — это цель и венец эволюции, то поклонение коре надо продолжить.

Если есть желание увидеть чуть более реальную ситуацию, то, вероятно, стоит обратить внимание на следующие доводы и факты.

Интеллект, это, бесспорно, полезное и крайне значительное для самого вида homo явление. (Более того, это единственный инстру­мент, который смог обеспечить данному виду выживание.)

Самому человеку интеллект сейчас представляется осью, на ко­торую нанизываются не только частные, общественные и историче­ские понятия, принятые внутри его вида, но даже законы природы и космологические реалии.

Эта иллюзия является даже еще более «плотной» и навязчивой, чем в свое время была иллюзия бога. Она порождает существенные переоценки этого, в общем-то, микроскопического явления, реаль­ный возраст которого едва ли превышает 5-8 тысяч лет.

Будем откровенны, занятные электрохимические процессы в 56 разновидностях нейронов коры и других структур головного мозга — это всего лишь одно из явлений природы, не слишком зна­чительное даже в сравнении (к примеру) с фотосинтезом, не говоря о таких глобальных явлениях, как (например) гравитация.

Это прекрасный, важный, но и настораживающе хрупкий про­цесс, не имеющий ни дублеров, ни запасов прочности. Эволюцион­ный ресурс его, мягко говоря, неочевиден.

Естественно, он более сложен, чем просто межклеточное взаимо­действие, так как предполагает еще и структурное взаимовлияние различных отделов (клеточных массивов): зон, функций, форма­ций и центров мозга, возбуждающих или тормозящих связи клеток.

Весь этот процесс намертво привязан к сверххрупкому биоло­гическому субстрату мозга и к его идеальному физиологическому функционированию.

Повреждение субстрата ведет к неминуемым повреждениям продуктов физиологического процесса, в том числе разума и мыш­ления. Гибель субстрата гарантирует прекращение всех процессов и, соответственно, окончание выработки всех продуктов.

Примечательно, что и мышление и интеллект не являются пря­мым следствием работы механизмов мозга и не являются «врож­денным» и наследуемым свойством мозга человека.

Даже сверхидеальное функционирование всех церебральных систем само по себе не образует ни мышления, ни интеллекта. Для образования обеих этих позиций требуются искусственно создан­ные, достаточно сложные внешние обстоятельства.

Если эти обстоятельства отсутствуют (мы подробно будем раз­бирать этот вопрос далее), то мышление и интеллект не генериру­ются, мозг продолжает выполнять только свои прямые функции, которые примерно тождественны у всех высших млекопитающих животных.

Интеллект человека как явление, как один из продуктов рабо­ты мозга, repeto, несомненно, драгоценен для нашего вида. Но лишь для него одного.