Выбрать главу

К приведенному им перечню своих заслуг, puto, необходимо до­бавить и его уроки жесткого неприятия любых методов «психоло­гии» при исследовании кортикальных или общецеребральных ме­ханизмов, открытия в области блуждающего нерва, иррадиации, иннервации кровеносной системы и огромное множество мелких, но важных разработок.

Павлов напоминает титана-кладоискателя, который в поисках «волшебного ларца» от края и до края вскопал огромное поле ней­рофизиологии.

Для Ивана Петровича таким кладом была «рефлекторная» и «вторая сигнальная» теории. Ларчик он, разумеется, обнаружил, но тот оказался (скорее всего) не имеющим особой ценности. Но вот в процессе раскопок было найдено множество драгоценных для нейрофизиологии мелочей, вполне пригодных для того, чтобы обе­спечить титану бессмертие и благодарную память.

Но все же основной заслугой Павлова стали не эти мелочи, а гло­бальная и любопытнейшая ошибка со «второй сигнальной систе­мой».

Именно эта ошибка и дала мировой нейрофизиологии ключ к пониманию некоторых важных особенностей мозга.

Вкратце напомню суть.

Мозг человека (по Павлову), в отличие от мозга других живот­ных, имеет две сигнальные системы.

«Вторая» и генерирует «разум» и мышление.

Разумеется, столь радикальное отличие в функциях должно иметь нейроанатомическое и гистологическое обоснование.

По законам нейрофизиологии (в очередной раз подтвержден­ным опытами того же Павлова) никакая функция, тем более чрезвы­чайная, не может существовать без порождающего ее материально­го субстрата.

Igitur, необходимо обнаружить этот субстрат, делающий мозг че­ловека уникальным в природе.

Рассмотрим, exempli causa, эхолокацию. (Данная функция, ко­нечно, не может сравниться с такой «глобальной» способностью, как мышление, но допустима в качестве иллюстрации того, что лю­бое чрезвычайное свойство мозга имеет в нем и особое анатомо­физиологическое обеспечение.)

Исследуем головной мозг типичного обладателя эхолокации, к примеру, дельфина ( Delphinus ).

Мы увидим, что это свойство, scilicet, не имеет никаких «мисти­ческих» или аномальных генераторов; его наличие обеспечивается всего лишь невероятно развитыми слуховыми центрами.

По сравнению с другими млекопитающими животными, не на­деленными эхолокацией (в среднем и пропорционально), слухо­вой бугорок у дельфина больше в 5 раз, лис/, cochlearis ventralis — в 16 раз, nuci, olivaris superior — в 150 раз, nuci, lemnisci lateralis в 300 раз, colliculus inferior в 14 раз, corpus geniculatum mediale в 8 раз. {Данные приводятся по: Зворыкин В. Морфологические осно­вы и локализация восприятия ультразвуков, 1969; Оленев С. Кон­струкция мозга, 1987; Филимонов И. Сравнительная анатомия коры большого мозга млекопитающих, 1949.)

Repeto, эхолокация не есть фатальная особенность, меняющая судьбу вида (как мышление), это всего лишь (barbare dictu) исклю­чительная развитость слуха, присущая множеству живых существ: летучим мышам ( Microchiroptera ); крыланам; некоторым птицам (гу- ахаро, саланганам, совам); кротам ( Talpidae ); землеройкам; морским млекопитающим (из подотряда морских китообразных и тюленям (Phocidae)), а также всем тридцати пяти тысячам разновидностей Noctuidae, т.е. ночных бабочек.

Но как мы видим на примере Delphinus, для физиологическо­го обеспечения эхолокации требуются многократные размерные разницы с аналогичными ядерными или иными формациями моз­га других животных. Но даже и эти отличия (за которыми мы вынуж­дены признать статус «существенных») не образуют в структурах мозга неких «новых субстратов», а всего лишь компенсируют карди­нальным усилением слуха бессилие зрительного аппарата, понят­ное в условиях ночных полетов, быстрого подводного или подзем­ного перемещения.

Инфракрасное видение у змей, комаров и клещей; биолюминис- ценция рыб и насекомых, электроэнергетичность скатов, астроско- пусов и угрей ( Electrophorus electricus), так или иначе, но имеют от­четливый нейрофизиологический генератор, который нетрудно обнаружить. Exempli causa, у питонов инфракрасное видение обе­спечивается дополнительным ядром тройничного нерва, «получа­ющего нервные волокна от клеток ямкового органа, проекции ко­торого осуществляются в nuci, paradontus» (Оленев С. Конструкция мозга, 1987); а у электрических угрей установлены кардинальные особенности блуждающего, лицевого и языкоглоточных нервов, возбуждающих электрореакции в латерально расположенных яче­истых органах (organa electricus).

Alias, любая неординарная способность основана на анатомиче­ской и физиологической неординарности нервной системы орга­низма.

Вполне закономерен вопрос — насколько радикально должен отличаться генерирующий мышление мозг homo, содержащий не­доступную всему остальному животному миру «вторую сигнальную систему», от мозга других животных?

Для того чтобы оценить это различие — необходимо, в первую очередь, обнаружить среди церебральных структур homo тот суб­страт, делающий мозг человека уникальным в природе.

Яростный поиск этой уникальности привел к прямо противопо­ложному результату: появилась существенная научная база обрат­ных доказательств.

Уже к середине XX столетия стало ясно, что такого субстрата не существует, а теория о «второй сигнальной системе» имеет не боль­ше научных обоснований, чем (к примеру) убеждение в существо­вании «души».

К концу XX века догмой нейрофизиологии становится понимание того, что:

«Отсутствие структурных и биохимических качественных отли­чий между мозгом человека и животных является объективно уста­новленным фактом. <...>

Как это ни удивительно, но у человека морфологически не выде­лены принципиально качественные признаки, которые отличали бы мозг человека от мозга крысы, кошки или обезьяны» (Оленев С. Н., проф. Конструкция мозга, 1987).

Примерно то же самое, но еще жестче, лаконичнее и парадок­сальнее высказал и Чарльз Скотт Шеррингтон в своем класси­ческом труде «The Integrative Action of the Nervous System» (1906), объединив понятия «нейрофизиологический потенциал мозга» и «умственные способности»: «Принципиального разрыва между человеком и животным, даже в области умственных способностей, не существует».