Выбрать главу

Puto, что в качестве рабочих номинаций, объединяющих обе эти группы, будут вполне уместны обобщающие термины «палеоантро­пы» или же, что еще точнее, «ранние homo».

В такой слегка упрощенной классификации нет никакой вольно­сти или легкомыслия.

Классики палеоантропологии М. Нестурх (1970), В. Якимов (1964),

Simpson (1963), Herman (1974), А. Зубов (1964) et cetera едины в мнении, что к «настоящим», т.е. эволюционно сформировавшимся людям должны быть отнесены архантропы, палеоантропы и неоан­тропы, которые могут быть обобщены в один род «homo» и одно се­мейство « hominidae ».

(Все предшествующие им подвиды, такие как австралопитеки, паран- тропы et cetera рассматриваются исключительно как ископаемые ан­тропоиды семейства « pongidae ».)

Существует и более либеральная, не столь строго академичная точка зрения, согласно которой к семейству «hominidae» могут быть причислены все антропоидные формы, «имеющие тенденцию раз­вития в человеческом направлении». Таково мнение В. Бунака (1966), М. Урысона (1969), Нб пег (1964), Harrison (1968), Weiner (1968), Novak (1969), Le Gros Clark (1967), Я. Рогинского (1977), M. Гремяцкого (1961), Piveteau (1976) et cetera.

Puto, параметры более строгого (первого) варианта являются пред­почтительными в данном исследовании, так как именно они ограни­чивают время существования «настоящего» homo четким периодом в два миллиона лет, не допускают расширенных и вольных толкова­ний такого неоднозначного понятия, как «человек», и ориентируются на более многочисленные и исследованные археологические находки.

Чуть позже я объясню, почему именно период в два миллио­на лет я избрал как принципиально важный для решения вопроса о трансформации разума в мышление и организации интеллекта.

Да, ранние homo были несколько иными, чем мы, являющиеся их прямым продолжением.

(Продолжением не только физиологическим.)

Они не имели понятия о стыде или о ядерном синтезе, они не игра­ли в «совесть» или в преферанс, не читали Монтеня или Хокинга. Они были достаточно обычными животными. Впрочем, на основании такого пустяка отказать им в праве называться «людьми» мы все же не можем.

(Как известно, согласно канонам современной классической зооло­гии, мы и человеку никак не можем отказать в праве классифициро­ваться как «животное».)

И мы не отказываем. Они — homo. Причем homo, символизиру­ющие труднопредставимую по своей космической продолжитель­ности эпоху, занимающую как минимум 99% общей истории чело­вечества.

Вообще-то, подобное соотношение можно считать критичным.

Я имею в виду соотношение т.н. интеллектуального и т.н. чисто животного периодов в истории homo.

Для большей отчетливости могу уточнить: «интеллектуальная» эпоха — это 200 поколений (если считать от шумерской клинопи­си), чисто «животная» — 80000 поколений.

Считать «интеллектуальную» более характерной для рода homo мне представляется несколько легкомысленным. По математиче­ским представлениям как раз наша «интеллектуальная» эпоха явля­ется всего лишь «погрешностью».

Ceterum, эти два миллиона темных лет все равно остаются загад­кой, необыкновенно важной для раскрытия темы сознания, разума, мышления и интеллекта человека.

Не спорю, загадкой на первый взгляд крайне оскорбительной для современного человеческого достоинства.

Слишком уж необъяснимо долго, несмотря на наличие т.н. раз­ума, человек был исключительно примитивным в своих проявлени­ях животным.

Проще забыть об этой загадке или замаскировать ее некой край­не неопределенной формулировкой — «доисторический период». Эта формулировка ничего не объясняет, ни к чему не обязывает. Просто хоронит под пустым и ложным термином «доисторический» основной период истории существования человечества, никак не объясняя, почему оно сперва (и так бесконечно долго) было таким, а потом стало другим.

Впрочем, в данном труде и палеоантропология, и история чело­вечества — это весьма второстепенные материи, нужные лишь как вспомогательное средство для понимания законов развития раз­ума, организации мышления, образования интеллекта.

Понимание этих трех совершенно различных явлений, вероят­но, отчасти возможно благодаря имеющимся на данный момент от­крытиям в области нейроанатомии, физиологии, гистологии и в эле­ментарной физике.

Теоретическая физика только на первый взгляд не имеет отно­шения к вопросу. На самом деле имеет — и самое прямое. И дело даже не в ее подлинном латинском имени. (Хотя и в нем тоже.)

Дело в том, что никто кроме нее не в состоянии предложить сти­листику и методы мышления, необходимые для решения столь про­стого, но и столь запутанного вопроса, как наш.

Учитывая тот безусловный факт, что «ни в одной части живого организма не обнаружено каких-либо признаков действия каких- либо особых сил», все происходящее и в головном мозге и с голов­ным мозгом может быть обобщено и понято только в контексте за­конов физики.

Да, и нейроанатомия, и физиология, и гистология — драгоцен­ные дисциплины, но все они, по сути, есть филиалы De Rerum Natura, следовательно, подчинены ее правилам и требуют применения осо­бого, принятого в ней метода мышления.

Образчики этого мышления, предельно организованного, но и невероятно свободного, мы видим не только у Эйнштейна, но и у Шредингера, Фейнмана, Планка, Хокинга.

Таких образцов более нет нигде, ни одна из наук не предлагает столь совершенных инструментов научного мышления, как это де­лает теоретическая физика.