Выбрать главу

Теперь рассмотрим пример Йозефа Борувлаского (1739-1837).

«...Было нетрудно судить о том, что мне уготован исключительно малый рост с самого момента моего рождения, так как в то время он равнялся всего восьми дюймам (28 см). И все же, несмотря на столь не­большой размер, я не был слабеньким или хилым, напротив, моя мать, которая кормила меня грудью, часто утверждала, что ни один из ее де­тей не доставлял ей меньше хлопот.

<...>

Илл. 17. Й. Борувлаский

...Вскоре после моего прибытия в Лондон там появился настоящий гигант. Он был восьми футов четырех дюймов росту. (Далее Борувлаский долго и хорошо описывает, как "лондонские покровители" повезли его в гости к гиганту. Прим, автора,) <...> Я отправился с ними, и думаю, что мы были одинаково потрясены. Гигант на некоторое время поте­рял дар речи. Потом он очень низко наклонился и протянул мне руку, в которую, я думаю, поместилась бы дюжина моих» (Boruwlaski J. The Memoirs, 1792).

Я очень не случайно привел здесь строчки из мемуаров Йозефа Борувлаского, написанных им собственноручно.

Этот человечек, имевший объем мозга около 450 см 3 , писал впол­не профессионально, более того, умел соблюдать ту простоту и яс­ность слога, что выдают интеллектуально самостоятельного автора. Помимо славы мемуариста, карьеры придворного (он находился под покровительством принца Уэльского и получил дворянский ти­тул от короля Польши) маленький человечек был известен как пре­восходнейший скрипач.

Puto, что этих примеров достаточно, хотя история знает мно­жество удивительных и очень разных гипофизарных карликов и карлиц, мозг которых даже уступал в размере и мозгу Гельвеция, и мозгу Борувлаского, что не мешало им знать языки, писать дол­говые расписки, гранить бриллианты, гадать, стреляться на дуэлях, картёжничать, быть поэтами, философами и интриганами... или ти­хими деревенскими дурочками.

Secundum naturam, далеко не каждый случай гипофизарной карликовости и, как следствие, формальной микроцефалии, непре­менно привязан к интеллектуальной полноценности, но достовер­ных прецедентов откровенного слабоумия среди маленьких людей практически нет. (При получении ими должного воспитания и обра­зования.)

(Ни в коем случае не следует отказываться от версии, что полная и оче­видная осмысленность большинства «гипофизариев» связана с тем, что каждый «маленький человечек» имел безусловную «товарную ценность». Пик свидетельств о крайне «интеллектуальных» гипофизариях приходит­ся на XVI—XVIII века, т.е. на ту эпоху, когда практически каждый «карлик» мог найти место при цирке, королевском или ином «дворе» либо театре. Соответственно, рождение миниатюризированных младенцев восприни­малось почти любой семьей как финансовая удача. Вне зависимости от продолжительности жизни карлика и вызываемых им чувств, в его воспи­тание и образование имело смысл «вкладываться».)

Карлики и карлицы новейшего времени (см. выше) отметились как превосходные авиамоделисты, актеры кинематографа, танцов­щицы, кулинары, шахматисты, фокусники и политики.

Exempli causa, Яйя Бин Яйя Аль-Гхадера (рост 80 см) баллотиро­вался на пост президента Йемена.

Да, если очень постараться, то в интеллекте этих маленьких лю­дей можно порой подметить девиантные черты, дефекты мышле­ния, речи и пр. Но подобное мы часто наблюдаем и у обладателей полноразмерного мозга.

Более того, отчетливая или слабая дефектность мышления, если она хорошо диагностируется традиционными нейропсихологиче­скими тестами, является лишним и бесспорным доказательством наличия этого самого мышления.

Т.е., barbare dictu, дырки в сыре возможны только при наличии сыра.

Игнорация наукой факта наличия полноценного интеллекта у людей, вес головного мозга которых находится значительно ниже всяких «предельно низких значений», сама по себе впечатляет.

Этот факт можно на первый взгляд отнести к разряду «загадок». Можно просто перечеркнуть его диагнозом «микроцефалия» и от­нести к разряду патологий, как это сделал Джакомини (1876), К. Фогт (1867), Л. Мануврие (1895).

Впрочем, в этом случае перечеркнуть придется и мемуары Бо- рувлаского, и алхимические опыты Гельвеция, и его беседы со Спинозой, и еще много всего другого. Часть исследователей так и поступает, но часть оставляет безусловный интеллектуализм об­ладателей сверхмалого мозга в разряде загадок.

Ceterum, загадка не так уж и сложна.

Дело в том, что всегда недостаточно внимания уделялось той призрачной, мерцающей, подвижной и совершенно не реальной, но очень важной и объективно существующей демаркационной ли­нии, которая в головном мозге млекопитающих разделяет обеспе­чение мозгом сомато-физиологических функций организма от функ­ций непосредственно сознания и разума.

Я прекрасно понимаю, сколь сложно (даже умозрительно, о лан­цете не может идти и речи из-за динамичности, переплетенности и инсталлированности друг в друга различных областей и отделов) провести эту линию сквозь структуры мозга.

Впрочем, сложность еще никогда не отменяла необходимости.

Sine dubio, это разделение способно разъяснить очень многое. Такая «линия», при всей ее условности, наглядно показывает, на­сколько фатально преобладает над интеллектуальной «долей» та масса мозгового вещества, что отвечает за обеспечение сомато- физиологических функций.

У меня получилось соотношение примерно 8:2. (То есть если, maxime vaste, у полнорослого человека всего лишь 200-250 грам­мов мозгового вещества заняты непосредственно образами, ассо­циациями, способностью писать, читать и пр. «прямыми» проявле­ниями «интеллекта».)

Теперь берем «гипофизария» и, желая найти отгадку полноцен­ности его «ничтожного» мозга, рассмотрим все последствия проис­шедшей с ним миниатюризации.

В качестве инструмента возьмем самую простую логику пропор­ционального уменьшения.

Secundum naturam, с радикальным сокращением массы всего тела — пропорционально может быть уменьшена и масса мозга, ко­торая обеспечивает физиологические и соматические процессы.

Понятно, что для регулировки этих процессов в небольшом ор­ганизме масса церебрального вещества потребуется меньшая, чем для обеспечения оных в большом организме.