Выбрать главу

«Объем работы» уменьшился (из-за общего уменьшения тела), и пропорциональное уменьшение мозговой массы никак не сказа­лось на полноценности ее выполнения.

Но если мы последуем этой логике и дальше, то будем обрече­ны признать, что в режиме общего пропорционального уменьше­ния мозга пропорционально уменьшилась и та его часть, что обе­спечивает генерацию разума и сознания.

Но разум-то не может быть «уменьшен пропорционально».

Его «объем работы» неизменен что для полнорослого человека, что для великана, что для самого маленького человечка.

Если мы начнем пропорционально, на треть или на четверть «уменьшать разум», то наш гипофизарный карлик будет понимать только треть (четверть) букв алфавита, распознавать треть (чет­верть) звуков и пр.

Или воспринимать все буквы и звуки, но неполноценно.

Более того, его ассоциации становятся конечными, коль скоро и они могут сократиться на треть. Сам же факт возможности сокра­щения ассоциаций на треть предполагает некую конечность ассо­циативного ряда, что полностью исключено, т.к. принцип мышле­ния основан как раз на бесконечности ассоциаций.

Тем не менее часть гипофизарных карликов, отметившихся в истории человечества и в ней задокументированных, имели пол­ноценный, а порой и выдающийся интеллект.

Из этого вполне возможен вывод, что обеспечение интеллек­туальных полноценных процессов возможно чрезвычайно малой (шокирующе малой) массой вещества коры головного мозга, а сама величина головного мозга обусловлена лишь масштабом организ­ма, который необходимо обеспечить сверхсложной регулировкой физиологических и соматомоторных процессов.

С. Р. Кахаль прямо указывает, что «деятельность мозга зависит от разветвленности нейронов головного мозга и качества синаптических связей. Общая масса мозга менее важна для обмена информацией, чем его внутренняя организация и богатство связей» ( Cajal S. /?. Histologie du Systeme Nerveux de I'homme et des Vertebres, 1909-1911).

Данная гипотеза, puto, не решает полностью вопрос идиотии «больших микроцефалов», но оставляет простор для нескольких рабочих версий.

Согласно первой, «индекс цефализации», конечно, не слишком существенный фактор, но всему есть предел. Все же некий критиче­ский порог соотношения массы мозга и массы тела но существует.

При переходе этого порога — различные второстепенные и де­коративные функции мозга, вроде речи и мышления, «приносятся в жертву» соматомоторному и физиологическому обеспечению ор­ганизма.

Порог, в нашем случае, получается впечатляющим.

При нормальном индексе цефализации для обычного homo, ги­пофизарного карлика или палеоантропа 1:50—1:38, у микроцефа­лов соотношение массы мозга к массе тела составит 1:250 (по Мер- жеевскому), 1:140 (по Маршаллу), 1:220 (по Грациоле) et cetera.

E supra dicto ordiri, у микроцефалов он подобен «индексу цефа­лизации» орла-могильщика (Aquila heliaca) или эфиопского шакала (Canis simensis).

Есть и вторая версия.

Она мне представляется более серьезной; в большинстве слу­чаев неспособность микроцефалов к мышлению была обеспечена лишь тяжелыми структурными патологиями мозга и ничем иным.

Микроцефалия, при которой сохранялась относительная структур­ная и архитектурная целостность мозга, все же не приводила к полной идиотии. (Не следует забывать о таких примерах, как Антония Гордо- ни или тщательно описанная С. Корсаковым Мария Петрова (умерла в 1911 г.), которая имела относительную способность к речи.)

Более того, существуют и палеоантропологические данные, под­тверждающие возможность относительного интеллектуального прогресса при относительной массовости того, что обычно имену­ется микроцефалией и формально номинируется как патология.

На Флоресе (Индонезия), близ г. Рутенг, в пещере Лианг-Буа про­изошло обнаружение останков homo с «совершенно миниатюрным мозгом», сопоставимым с мозгом наших гипофизарных карликов, микроцефалов или с мозгом самых ранних австралопитеков (330— 380 см 3 ) 12 .

Данная находка стала безусловным научным фактом, и в длин­ной галерее древних homo появился новый тип, получивший клас­сификацию homo fioresiensis.

Данный вид не был бы ничем примечателен, кроме малого раз­мера мозга и роста (около 1 метра), если бы найденные каменные орудия труда не были бы подобны орудиям homo erectus, а по мне­нию некоторых исследователей, не были бы даже более совершен­ны, чем орудия палеоантропов того же периода.

Данный факт спровоцировал появление смелых, но не слишком корректных гипотез, вроде той, что была выдвинута И. Мосевицким: «Эволюция шла в сторону миниатюаризации, в том числе мозга, при одновременном повышении интеллекта» (Мосевицкий М. И., проф. Распространенность жизни и уникальность разума, 2008).

В противовес этой и ей подобным гипотезам — возникло и мне­ние о том, что homo floresiensis были обыкновенными микроцефала­ми, жертвами синдрома Ларона, редкого заболевания, при котором угнетается гормон роста.

В этой трактовке тоже были очень слабые места; прецедентов эпидемии данного синдрома не существует, а некий «внешний фак­тор», который мог бы спровоцировать массовость редчайшего за­болевания, так выявлен и не был.

К тому же микроцефалия, особенно «лароновская», имеет ряд характерных признаков, в частности, нарушения пространствен­ной геометрии полушарий и мозжечка, атрофацию извилин, запло- щение оперкулярной части и, как следствие, тяжкие патологии.

Исследования У.Джангерса (Университет Стоуни-Брук, 2005), Д. Фольк (Университет Флориды, 2005) установили отсутствие каких-либо геометрических и объемных аномалий развития голов­ного мозга homo floresiensis.

(Opportune, эндокраниумы многих иных обладателей «малого моз­га» свидетельствуют либо об отсутствии любых патологий такого типа,

либо о спорности их наличия.)