Выбрать главу

Относительно понятно, что на принципы работы systema limbica распространяется общая логика мозга, т.е. принципы «возбуждения- торможения» и их иррадиации, igitur, сама systema limbica подчине­на интегративному влиянию ретикулярной формации и является тем инструментом, через который самые древние стволовые струк­туры выстраивают поведение организма.

Сегодня у нас нет никаких оснований говорить об эволюции агрессий.

Puto, что суть их так же неизменна, как и генерирующие их древ­ние структуры мозга. Впрочем, мы вправе отметить (и отмечаем) причудливость их метаморфоз и ролей.

Sane, теория агрессий как единственных врожденных интегра­торов поведения homo может быть воспринята тяжело и критич­

но в силу ее конфронтации с известным набором стереотипов, но, repeto, «другие» реальные движители поведенческих механизмов могли бы образоваться только неким «волшебным образом».

Necessario notare, что в течение последних 300-400 миллионов лет в этих «других» не было ни малейшей потребности ни у одного живого организма, igitur, теоретически, взяться им было бы просто неоткуда.

Тем не менее (с учетом знания сложности поведения homo ) во­прос о том, существуют ли какие-то реальные базовые интеграторы поведения, кроме агрессий, вполне уместен и закономерен.

Узнать ответ несложно, достаточно проанализировать резуль­таты основных исследований лимбической системы за последние 70 лет.

По сумме экспериментальных данных должно стать окончатель­но ясно, какие именно основы поведения позвоночных являются подлинными (врожденными), а какие — декоративными и времен­ными, порожденными только правилами социальных игр.

Ergo, рассмотрим функции systema limbica.

Роль гипоталамуса, амигдалы и цингулярной извилины как «производителей чувств и побуждений» была примерно понятна еще Ф. Гольцу (1892), Ч. Шеррингтону, Р. Вудворту (1904), Дюссе де Барену (1920) ( Goltz F. Der Hund ohne Gross him, 1892; Woodworth R., Sherrington C. A Pseudoaffective Reflex and its Spinal Path, 1904; Dusser de Barenne J. G. Recherches experimentales sur les fonctions du systeme nerveux central [...], 1920).

Ceterum, тогда это было, скорее, интуитивно-логическое пони­мание, основанное лишь на общем знании мозга и логике эволю­ции. Оно было мало подкреплено экспериментальными данными, и посему формулировки этого «понимания» были не вполне зрелы­ми. (Даже у Ч. Шеррингтона).

Чуть позже начались систематические исследования. Они под­твердили догадки «отцов» нейрофизиологии и породили ажиотацию вокруг отдельных фрагментов лимбической системы.

К примеру, В. Кэннон, 3. Бэк, А. Розенблют (W. Cannon, Z. Back,

Rosenblueth, иссл. 1931) на основании серии опытов объявили ги­поталамус «центром ярости».

В этой милой однозначности, sane, были издержки, типичные для той эпохи «нейрофизиологических восторгов». (Тогда и серьез­ные ученые частенько попадали под обаяние сенсационности сво­их собственных экспериментов, легко воодушевлялись их значимо­стью, а это воодушевление и порождало категоризм как в оценке открытия, так и в его номинации.)

Эмоциогенная (агрессиогенная) роль гипоталамуса, амигдалы, прозрачной перегородки, поясной извилины et cetera выявлялась (преимущественно) методами локального повреждения (иссече­ния), точечной экстирпации (удаления) или электрораздражения различных отделов systema limbica.

Результатом экспериментов стало некоторое представление о том, какие из чувств (агрессий) «выпадают» при поражении опре­деленных участков systema limbica, а какие интенсифицируются в ответ на электрораздражение. Сумма данных дала право на пред­варительные обобщения.

Первым, кто обобщил все экспериментальные данные и оформил их в связную теорию, был нейроанатом Дж. Папец (1937). Чуть позже его идею развил П. МакЛин (1949). ( PapezJ . А Proposed Mechanism of Emotion, 7 937; MacLean P. Psychosomatic Disease and the "Visceral Brain", 1949.)

Суть теории была в том, что Папец утверждал полную взаимоза­висимость сегментов лимбической структуры друг от друга, а порож­даемые агрессии и побуждения считал не функцией только (к приме­ру) гипоталамуса или амигдалы, а их связи и аккордности. По Папецу, любая эмоция была плодом сложного «кругового» взаимодействия гиппокампа, сосцевидного тела, таламического комплекса, миндалин и цингулярной извилины.

Теория была красива, но, по меркам радикального академизма, излишне отважна, а ее основные постулаты — недостаточно «эки­пированы» прямыми нейрофизиологическими доказательствами.

В том холодке, с которым академисты восприняли идею «Круга Па- пеца», не было догматического высокомерия, был лишь мудрый скепсис и выжидательность.

Этим скепсисом и объясняется то, что радикалы нейроморфо­логии и нейрофизиологии (принимая факт наличия системы как та­ковой) все же предпочитали связывать с конкретными агрессиями конкретные сегменты структуры. (Особое внимание, как мы пом­ним, уделялось гипоталамусу.)

Посему А. Кунтц ( Kuntz A. The Autonomic Nervous System, 1953), E. Cenn, (1959), П. Анохин (1957), Г. Мэгун (1958), по сути, канонизи­ровали «роль гипоталамуса в осуществлении эмоциональных реак­ций», обозначив его как главный подкорковый механизм ярости, боли, удовольствия и полового поведения.

Пикантность сексуальной тематики спровоцировала редкую се­рьезность и обстоятельность исследований всех аспектов sexualis agressio.

(Ridicule, но за все время исследования эмоциогенных функций systema limbica, опытов по изучению половой агрессии было проведе­но значительно больше, чем опытов, касающихся (к примеру) «мате­ринской» materna agressio или «правовой» (агрессии самозаявления) justa agressio.

Серия известных экспериментов, проведенных в 1937-1938 гг. X. Клювером и Р. Бюси с экстирпацией различных фрагментов лим­бической системы, дала основание для очень эффектных заключе­ний: «Оперированные обезьяны становятся чрезмерно активными в половом отношении. У самцов наблюдается эрекция пениса, они усиленно облизывают его, сосут и иногда впадают в сон, удержи­вая пенис во рту. Обезьяны делают попытки спариваться не только с другими обезьянами, но и с любыми животными независимо от вида и пола» ( КІиѵегН ., Busi Р., 1938).