Уходя, он слышал, как зрители удивленно переговариваются у него за спиной, и тут же зазвучал смех Уинстона:
– Браво, профессор! Думаю, Эдмонд оценил бы вашу импровизированную лекцию. Мало кто способен это расшифровать.
– Ну, – усмехнулся Лэнгдон, – в этом и заключается моя работа.
– Понятно, почему мистер Кирш просил меня отнестись к вам с особым вниманием. Он также просил показать вам еще кое-что. То, чего сегодня не увидит никто из приглашенных.
– Вот как? И что же?
– Видите проход справа от стеклянной стены?
Лэнгдон посмотрел направо:
– Да.
– Отлично. Будьте добры, пройдите туда.
Слушая Уинстона, Лэнгдон осторожно подошел к входу в коридор, пару раз оглянулся и, убедившись, что никто его не видит, проскользнул за колонну. Пройдя несколько метров, он оказался перед запертой металлической дверью с кодовым замком.
– Наберите шесть цифр. – И Уинстон продиктовал их.
Лэнгдон нажал шесть кнопок и услышал, как щелкнул замок.
– Входите, профессор.
Лэнгдон немного помедлил, гадая, что его ждет. Собравшись с духом, открыл дверь. Впереди была темнота.
– Я скоро включу свет, – сказал Уинстон. – Входите, профессор, и закройте дверь.
Лэнгдон осторожно переступил порог, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Прикрыл дверь и тут же услышал, как замок опять щелкнул. Из углов заструился мягкий свет. Перед Лэнгдоном постепенно возникала сводчатая пещера, огромная, словно ангар для «Боинга-747».
– Три тысячи сто квадратных метров, – сообщил Уинстон.
Помещение, похоже, было больше атриума. Свет становился все ярче, и Лэнгдон стал различать массивные объекты на полу – семь или восемь мрачных форм. Они походили на динозавров, следящих за ним из ночного сумрака.
– Господи, что это? – воскликнул Лэнгдон.
– «Материя времени», – бодро ответил Уинстон. – Самый тяжелый экспонат нашего музея. Больше девятисот тонн.
Лэнгдон все еще не мог прийти в себя.
– Но я-то почему здесь?
– Как я уже говорил, мистер Кирш просил показать вам эти любопытные объекты.
Лампы наконец загорелись в полную силу, огромное пространство залил мягкий белый свет. Лэнгдон, потеряв дар речи, смотрел на то, что находилось перед ним.
Я оказался в параллельной вселенной.
Глава 7
Адмирал Луис Авила, подходя к охране на входе в музей, посмотрел на часы.
Точно по расписанию.
Он предъявил Documento Nacional de Identidad[14], и сотрудники службы безопасности начали искать его имя в списке гостей. Авила на мгновение засомневался, а вдруг его нет в этом списке. Но, слава Богу, нашли в самом конце – добавили в последний момент – и Авилу пропустили.
Как и обещал Регент. Непонятно, как ему это удалось. Говорят, список приглашенных защищен, как бронированный сейф.
Авила подошел к рамке металлоискателя, достал мобильный и положил в лоток. Потом очень осторожно вынул из кармана кителя тяжелые четки и бережно опустил их на телефон.
Аккуратнее, повторял он мысленно. Как можно аккуратнее.
Охранник махнул рукой в сторону рамки металлодетектора и переставил лоток с личными вещами Авилы на другую сторону «границы».
– Que rosario tan bonito[15], – сказал охранник, любуясь металлическими четками с крупными тяжелыми бусинами и толстым крестиком с закругленными концами.
– Gracias[16], – ответил Авила и мысленно добавил: я сам их сделал.
Авила благополучно прошел через рамку. Забрал из лотка телефон и четки, положил в карман кителя и направился к столу регистрации, где ему выдали странные наушники.
Я сюда не на экскурсию пришел, подумал Авила. Меня ждет работа.
Проходя по атриуму, он выбросил наушники в первую попавшуюся корзину для мусора.
Авила беспокойно озирался – ему надо было найти укромное место, чтобы позвонить Регенту и сообщить, что он благополучно проник в музей.
За Бога, отечество и короля, подумал он. Но в основном – за Бога.
В это самое время затерянный в залитой лунным светом пустыне в окрестностях Дубая семидесятивосьмилетний почтенный аллама Саид аль-Фадл полз из последних сил, увязая в глубоком песке. Идти он больше не мог.
Обожженная кожа покрылась волдырями, горло саднило так, что было трудно дышать. Песчаные ветры давно ослепили его, но он продолжал ползти. В какой-то момент ему послышался звук мотора дюнного багги, но это было лишь завывание ветра. Вера в то, что Бог спасет, давно оставила аль-Фадла. Стервятники уже не кружили над ним, а спокойно ковыляли следом.