Замечательный человек, - размышлял Рузвельт, но он и не ожидал ничего меньшего. Он старался поскорее решить этот вопрос, с нетерпением ожидая экскурсию по каналу. Его многое интересовало. Ему не терпелось увидеть одну из знаменитых стотонных паровых лопат Bucyrus, которые превосходили древние французские экскаваторы. Он мечтал прокатиться на этой установке. Будучи первым президентом, когда-либо покидавшим Штаты, он, конечно же, был обязан рассказать избирателям некоторые захватывающие подробности своей поездки.
- Вон туда. Направо.
Стивенс жестом указал на небольшую хижину, приютившуюся в зарослях тропического кустарника. Двери были заперты на засов и навесной замок, и табличка на нескольких языках предупреждала, что внутри находится взрывчатка.
- Больше никто этого не видел? - спросил Рузвельт.
- Команда испанцев была депортирована сразу после обнаружения.
Рукавом своей элегантной белой рубашки Рузвельт протер линзы очков, пока Стивенс снимал навесной замок. Они вошли в сарай, и Стивенс закрыл за ними дверь.
В маленькой комнатке было душно. Президент сразу же почувствовал клаустрофобию в темном, жарком помещении, и немного занервничал, пока Стивенс искал фонарь.
Вскоре свет осветил стоящую перед ними капсулу.
Она была больше двенадцати футов в длину, бледно-серого цвета, с резьбой на внешней стороне, напоминавшей Рузвельту египетские иероглифы. Она стояла на полу, почти по грудь высотой, и, казалось, была сделана из камня. Но на ощупь не была похожа ни на что, к чему президент когда-либо прикасался.
Проведя рукой по верхушке, Рузвельт удивился, насколько гладкой, почти скользкой, была поверхность. Как маслянистый шелк, но на пальцах не оставалось следов.
- Как она открывается? - спросил он.
Стивенс передал лампу Рузвельту и взял висящую рядом с дверью выколотку. Простым поворотом почти невидимого шва вся верхняя половина капсулы открылась на скрытых петлях, как гроб.
- Боже мой небесный, - вздохнул президент.
То, что находилось в капсуле, было ужасно до невозможности.
- Именно так я и подумал, - прошептал Стивенс.
- И оно... живое?
- Насколько я могу судить, да. В спящем состоянии, но живое.
Рузвельт хотел прикоснуться к нему, но не рискнул.
- Даже будучи осведомленный об этом, я все равно не могу поверить в то, что вижу.
Президент боролся со своим отвращением, удушливая жара усиливала мрачность момента. Рузвельт обнаружил, что из капсулы исходит резкий животный запах, почти как мускус.
Запах этого... существа.
Он оглядел его с головы до ног, не в силах отвернуться. Образ впечатался в его сознание и впоследствии стал источником частых кошмаров на всю оставшуюся жизнь.
- Каков порядок действий, господин Президент? Уничтожить его?
- Как мы можем? Разве это наше право? Подумайте, что это значит.
- Но что, если оно пробудится? Сможем ли мы сдержать его?
- Почему бы и нет? Сейчас двадцатый век. Мы ежедневно добиваемся технологического прогресса.
- Вы считаете, что общество готово к этому?
- Нет, - без колебаний ответил Рузвельт. - Я не думаю, что Соединенные Штаты и весь мир, даже в наш просвещенный век, смогут принять открытие такого масштаба.
Стивенс нахмурился. Он не верил, что из этого может выйти что-то хорошее, но, как обычно, ему было трудно идти нога в ногу с Рузвельтом.
- Говорите как есть, Джон. Вы живете с этим уже месяц, - сказал президент, видя его колебания.
- Я считаю, что мы должны сжечь его, господин Президент. А потом утопить пепел в море.
- Вы боитесь.
- Даже человек вашего положения, сэр, должен признать, что испытывает некоторый страх, глядя на эту штуку.
- Да, я могу признать, что опасаюсь это существо. Но это потому, что мы боимся того, чего не понимаем. Возможно, с пониманием...
Рузвельт принял решение. Это будет доставлено в Штаты. Он спрячет существо в каком-нибудь секретном месте и привлечет к его изучению лучшие умы мира. Он приказал Стивенсу сделать ящик, упаковать его и погрузить на судно "Луизиана". Нет, лучше "Теннесси". Если жена узнает, что находится на борту их корабля, то закатит истерику.
- Но если мир увидит это...
- Мир не увидит. Заплатите рабочим, и пусть они работают по ночам без свидетелей. Ящик запереть, а ключ передать мне. Не беспокойтесь больше об этом, это больше не ваша забота.
- Да, господин Президент.
Рузвельт стиснул зубы и заставил себя протянуть руку, чтобы дотронуться до существа; это короткое прикосновение он всегда будет вспоминать как самый пугающий опыт в своей жизни. Он скрыл страх, хмыкнув, и скомандовал: