Чарлз давно уже боролся с подозрением, что опубликованная двадцать два года назад статья о Глен Рое содержала ужасающие ошибки. Лайель был согласен с Агассисом, который пытался опровергнуть утверждение Чарлза о том, что дороги и скальные уступы были когда-то побережьем, поднявшимся до нынешнего уровня. Но Чарлз, заупрямившись, ничего и слушать не хотел. Теперь же он познакомился с человеком, который отправился в Шотландию, чтобы разрешить этот спор, и возвратился с материалами, неопровержимо доказывавшими, что скальные уступы и дороги возникли вследствие того, что доступ воды в озеро был прегражден ледником.
- Меня разбили в пух и прах, - по секрету сообщил Чарлз жене. Э-хе-хе. Ничего, зато эта ошибка посбила с меня спесь.
- Конечно, дорогой. Денька на два.
Во время очередной поездки в Лондон Чарлз признался в своей ошибке Лайелю. В лучах августовского солнца они шли по набережной Темзы от моста Ватерлоо у Черинг-Кросса мимо Парламента и Вестминстерского аббатства.
- За все эти годы одна серьезная ошибка? Мой дорогой Дарвин, вы просто мальчишка. От скольких ошибок вам еще придется открещиваться, когда доживете до моих преклонных лет! Работа исследователя без них немыслима.
- Вы - само великодушие. А как продвигается "Древность человека"?
- Из-за нее я и сам начинаю чувствовать себя древним стариком.
Чарлз переменил тему.
- По-моему, вы с Асой Греем считаете, что я слишком принижаю роль верховного разума в ходе эволюционных изменений.
Лайель кивнул и добавил:
- Сэр Джон Гершель как-то в разговоре о вашем "Происхождении" заметил, что никогда не следует забывать о высших законах провидения.
- Однако ни Гершель, ни прочие астрономы не станут утверждать, что путь каждой планеты, кометы и падучей звезды предначертан всевышним.
- Так оно и есть, - с заметной резкостью ответил Лайель.
- Вы-то, наверно, не возьметесь логически доказать, что хвост дятла приобрел свою нынешнюю форму в результате изменений, свершенных волей "провидения"? - настаивал Чарлз. - Станете ли вы, не покривив душой, убеждать меня, будто мой нос приобрел такую форму стараниями "божественного разума"?
Лайель рассмеялся, и к нему вернулось хорошее настроение.
- Нет, Дарвин, всевышний не стал отрываться от трудов своих, чтобы сотворить вам орган обоняния. И мне тоже. Надо будет не забыть об этом, когда я буду писать последнюю главу, которую я посвящаю вам. Все еще опыляете перочинным ножом свои орхидеи?
- Нет, занимаюсь перекрестным опылением страниц рукописи с помощью пера и чернил.
Работу об орхидеях он закончил. Ему пришлось значительно сократить материал, пожертвовав многими убедительными деталями, и все-таки работа занимала сто сорок страниц. Опять она оказалась чересчур большой для "Вестника Линнеевского общества"! Что же делать?
Был конец октября. Вечером сквозь шторы в спальню проникал холодок, предвещающий зимнюю стужу. Чарлз развел посильнее огонь в камине и, как всегда, в половине одиннадцатого отправился спать. Но ему не спалось. Он ворочался с боку на бок, не понимая, что не дает уснуть Эмме. Наконец она сказала:
- Чарлз, тебе бы спать в гамаке, а не в кровати.
- Я хочу кое-что обдумать.
- Неужели нельзя подождать до утра?
После обеда, когда Змма в саду выкапывала цветочные луковицы, чтобы до весны укрыть их в подвале, Чарлз предложил:
- Не желаешь прогуляться со мной по Песчаной тропе?
- На сколько камешков?
- Да хоть на пять.
Выложив пять камешков в начале тропинки, которая уходила в рощицу, Чарлз тут же забыл об Эмме и принялся рассуждать:
- А не издать ли мне работу об орхидеях отдельной книжкой? Я ведь и так уже выбросил столько существенного материала. Если Джон Мэррей согласится издать такую книжку, я могу рассчитывать на приличный объем, и тогда книга будет содержать не только свежие мысли, но и интересные факты. Только вот как она будет раскупаться? Сможет ли Мэррей хотя бы окупить расходы? Я частенько преувеличиваю ценность своих выводов. Но обычно людей занимают как раз те предметы, которые занимают и меня. Вопросы размножения сейчас интересуют многих, даже если это размножение цветов. Впрочем, хотя о больших доходах от издания и речи быть не может, крупных убытков тоже можно не бояться. Зато эта книжечка может сослужить службу "Происхождению".
Джон Мэррей посчитал, что книга заинтересует натуралистов. Он решился пойти на риск и даже оплатить иллюстрации, а Чарлзу положил выплатить половину прибыли. Это было щедрое предложение. Чарлз обещал закончить работу через два месяца.
Но хотя великолепие и фантастические формы цветов орхидей повергали его в изумление, дальнейшая работа с ними оказалась куда сложнее. Труд двух недель пошел насмарку, так как на изображении цветка орхидеи, опыляемой бабочками, он неверно показал направление сосудов верхних чашелистиков.
- Никогда еще я не попадал в такую передрягу, - сокрушался Чарлз. Черт меня дернул взяться за орхидеи!
- Рано или поздно ты говорил так обо всех своих книгах, - успокоила его Эмма.
Чарлз считал, что обязан выступить в Линнеевском обществе хотя бы с коротким докладом. Доклад этот он прочитал на одном из заседаний общества. Когда он кончил выступление и сдержанные, но благосклонные аплодисменты умолкли, первым подошел его поздравить Гукер.
- Ваш доклад произвел грандиозное впечатление.
- Нет уж, пора и честь знать, не то я окончательно сделаюсь ботаником.
Чарлз до того устал, что едва добрался домой и пролежал в постели до следующего вечера. В письме Гукеру он признавался: "Я вовсе не считаю, что доклад произвел на Линне-евское общество такое уж "грандиозное" впечатление, но зато общество произвело грандиозное впечатление на меня. Боюсь, что мне надо воздержаться от публичных выступлений. Все-то у меня получается не как у людей".
Узнав, что Королевское медицинское общество Эдинбурга сделало его своим почетным членом, Чарлз сказал Эмме:
- Помнишь, каким способным студентом я был на медицинском факультете в Эдинбурге? Отсижу, бывало, утренние лекции доктора Дункана по фармакологии, от которых даже мухи дохли, потом занудные лекции доктора Монро по анатомии, потом в больнице оперирую каких-нибудь двух ребятишек. А потом весь день собираю всякую морскую живность в заливе Ферт-оф-форт: то устриц, пойманных рыбаками из Ньюхейвена, то морских звезд, то ловлю морских воробьев у черных скал в Лейте...