- Пожалуй, нам не стоит распоряжаться имуществом Раса, - сказал Чарлз жене. - Он хотел, чтобы оно перешло к нашим детям. Для них мы его и сохраним.
Годы сказывались на Чарлзе куда сильнее, чем на Эмме. Хотя разница в возрасте у них была всего несколько месяцев, он казался гораздо старше жены. То ли продолжительные болезни, то ли упорная изнурительная работа, то ли окладистая белоснежная борода и седина под мягкой черной шляпой придавали Дарвину внешность некоего вселенского патриарха. Глаза его глубоко запали, и выглядел он так, будто вот-вот распростится с этим миром, но это его не очень расстраивает. Конец его жизни был уже недалек; по его собственным словам, кратер вулкана наполнился до самых краев.
В гостиной он поставил на пианино Эммы банку с земляными червями; Эмма уже и не заикалась о том, что червям место в теплице. Чарлз пытался установить, как реагируют черви на свист и другие звуки. Черви не обращали на них никакого внимания. Тогда Чарлз взял несколько высоких нот на фортепьяно. Черви поспешно спрятались в землю.
- Наверное, - язвительно заметила Эмма, - кроме тебя еще никто не устраивал фортепианные концерты для червей.
К большому камню, который водрузили на газоне, Горас приладил инструмент, который показывал, на какую глубину камень ушел в разрыхленную червями почву и за какое время. Френсиса этот опыт очень заинтересовал, но женщины, как ни странно, были к нему совершенно равнодушны.
Рукопись книги "Дождевые черви" Джон Мэррей получил в апреле 1881 года. Книга вышла в свет 10 октября. Две тысячи экземпляров разошлись мгновенно, а к концу года было продано пять тысяч.
О земляных червях заговорили повсюду.
- Надо же, с каким восторгом встретили мою книгу - смех, да и только! - восклицал Чарлз.
Джозеф Гукер, считавшийся одним из самых авторитетных ботаников мира, признавался в письме к Чарлзу: "...по правде говоря, я считал червей самыми беспомощными и безмозглыми тварями на свете. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что у них есть личная жизнь и общественные обязанности! Теперь я буду с уважением относиться даже к тем червям, которые живут у нас в цветочных горшках, и они теперь для меня не просто корм для рыб".
Чарлз не испытывал особого желания затевать новые длительные исследования. Он с большим удовольствием занимался менее значительными проблемами. "Два месяца я изучал воздействие углекислого аммиака на хлорофилл и корни растений, но мне трудно разобраться в этом вопросе: некоторые непонятные явления, которые я наблюдал, я просто не могу объяснить. А только записывать свои наблюдения мне совсем неинтересно".
Он горячо поздравил Гораса и Иду с рождением первого сына. Долго утешал Бернарда, когда его кормилица вышла замуж и уехала. Попросил Уильяма, опытного банкира, заняться денежными делами семьи, оценить стоимость всего имущества и рассчитать, сколько получит каждый из его детей.
Уильям оценил все состояние отца в двести восемьдесят тысяч фунтов стерлингов плюс деньги Эммы. И выработал формулу, по которой каждый сын получал пятьдесят три тысячи фунтов стерлингов, а дочери - по тридцать четыре тысячи. Таким образом, дети Чарлза- были обеспечены на всю жизнь.
Это было его мечтой.
Чарлз не сказал ни Эмме, ни Уильяму, что у него начал слабеть пульс. Френсис повез его в Лондон к доктору Кларку.
- Есть небольшие неполадки, но это не страшно, - сказал им доктор.
Чарлз знал, что это не так, но возражать не стал. Несколько дней спустя, идя в гести к одному из друзей, Чарлз почувствовал себя плохо. Кое-как дотащился до дому, постучал в дверь. Друга дома не оказалось. Дворецкий, видя состояние Чарлза, пригласил войти. Чарлз отказался. Дворецкий спросил, не поискать ли кеб. Чарлз опя1ь отказался.
- Не хочу причинять вам беспокойство.
Не позволил дворецкому проводить себя. И побрел в ту сторону, где легче было найти кеб. Пройдя шагов триста, он пошатнулся и, чтобы не упасть, должен был схватиться за решетку ограды.
Это было начало конца. Но еще не самый конец. Начался сильный кашель, пришлось лечь в постель. Эмма поила его хинином, от которого ему стало лучше. Он не забыл послать Гукеру двести пятьдесят фунтов - Гукер составлял "Индекс" - полный список опубликованных когда-либо названий всех известных растений с указанием их автора и места публикации. Отдал распоряжение душеприказчикам и детям, чтобы они выплачивали Гукеру ежегодно двести пятьдесят фунтов, пока тот не закончит составление "Индекса".
Джордж ходатайствовал о получении места профессора математики и натурфилософии в Кембридже с окладом восемьсот фунтов в год; когда через год он получил это место, Чарлз сказал домочадцам:
- Не сомневаюсь, что в один прекрасный день Джордж станет великим математиком.
Ежегодная конференция Британской ассоциации 1882 года должна была состояться в Саутгемптоне, и Уильям, как сын Чарлза Дарвина, решил взять на себя ее устройство.
- Смотри, - предупредил его Чарлз, - кто везет, того и нагружают.
Последним проявлением воли к жизни были две коротенькие работы для Линнеевского общества; одна - о его исследовании корней, другая - о хлорофилловых зернах. К большой его радости, Ленард женился, его молодую жену звали Элизабет Фрейзер. Четверо сыновей из пятерых были женаты.
На последней неделе февраля и в начале марта его сильно мучили боли в области сердца, к вечеру начиналась аритмия. Теплые дни он проводил в саду с Эммой, потому что "любил слушать пение птиц и смотреть на распустившиеся крокусы".
7 марта он решил прогуляться по любимой тропе, но у него опять сделался сердечный приступ. Болезнь приняла такой серьезный характер, что Эмма послала за доктором Кларком.
Пригласили специалистов из больницы св. Варфоломея и св. Марии Крей. Врачи ничего не могли сделать, чтобы снять у него ощущение сильнейшей слабости. С глубокой печалью он начинал осознавать, что работать больше не сможет.
15 апреля за обеденным столом у него начался мучительный приступ головокружения, он встал и, сделав шаг в сторону шезлонга, потерял сознание. Через два дня с ним опять случился глубокий обморок. С большим трудом его привели в чувство.
За Чарлзом ухаживали Эмма, Френсис и Элизабет. Дали знать о состоянии отца Генриетте. Генриетта приехала утром девятнадцатого, накануне у Чарлза был еще более тяжелый сердечный приступ. Оставив у отца Генриетту, Эмма спустилась вниз, чтобы немного отдохнуть. Генриетта и Френсис сидели по обеим сторонам его постели. На секунду придя в себя, Чарлз взглянул на дочь и тихо произнес: