Глава 6
От просветительства к национализму
(П. Смоленскин)
В XIX веке подавляющее большинство евреев было сосредоточено в пределах Российской империи. Если на Западе евреи уже вкусили плоды эмансипации в процессе уравнения в правах, то на бескрайних просторах России еще господствовала все та же политика открытой, официальной враждебности к еврейскому меньшинству. Так как и в прочих областях жизни России подлинной либерализации не было, то и евреи этой страны не знали тех благ, которые достались их собратьям на Западе в результате Французской революции. Все же во второй половине века и в России были сделаны попытки постепенной либерализации, открывшие перед евреями двери учебных заведений и ряд профессий. Параллельно этому в среде российских евреев началось движение Хаскалы, сходное с тем, что имело место на Западе, хотя тенденция его была несколько иной, а размах — гораздо более ограниченным. Погромы 1881 года резко оборвали этот процесс. Перец Смоленскин (1842–1885), впоследствии получивший известность как автор автобиографического романа «Блуждающий по дорогам жизни» и редактор издававшегося на иврите журнала «Ха-ша-хар» («Заря»), всей своей личностью и идейным развитием отражает процесс перемен, совершившихся в среде образованных евреев — представителей первого поколения маскилим в России.
Уроженец черты оседлости, ученик Шкловской иешивы, Смоленскин прошел все этапы развития, характерные для просвещенного еврея того поколения. В молодости служил учителем, не раз менял место жительства и спустя несколько лет осел в Одессе — современном городе, основанном царскими властями на территории, присоединенной к России после ее побед над Турцией в конце XVIII века. В рамках предпринятых правительством империи усилий по развитию этого района евреям было разрешено селиться в нем, в то время как главные города собственно России — Санкт-Петербург и Москва — находились вне «черты еврейской оседлости». Таким образом Одесса превратилась в столицу еврейского Просвещения в России. В атмосфере этого молодого города, вне давящих рамок традиционного уклада, развивался сравнительно либеральный дух местного нееврейского общества. Подобным же образом росло здесь и новое еврейское население, частично нерелигиозное, в значительной мере освободившееся от традиционных «гешефтов» черты оседлости, а также от психологического и душевного напряжения, характерных для районов, густо заселённых евреями. Здесь была открыта первая в России школа современного типа на иврите, здесь расцветали — и увядали — журналы еврейских просветителей на русском языке и на иврите, и здесь же сконцентрировалась группа маскилим, писателей и поэтов, освободившихся от оков и давления религиозной традиции и лелеявших мечту об эмансипации и уравнении евреев в правах в рамках российского режима, который, казалось, впервые освобождался от религиозной нетерпимости и традиционной авторитарности царизма. Период реформ 60-х годов в России, связанных с именем императора Александра II, сопровождался не только освобождением крепостных крестьян, но и тем, что русское общество и часть его учреждений постепенно открывали свои двери перед образованными евреями. Это было также началом расцвета одесской Хаскалы.
Прожив в Одессе несколько лет, Смоленскин переехал в Вену и остался там до конца жизни. Оттуда он редактировал журнал «Ха-шахар» и там написал большинство своих книг и статей на иврите, основными читателями которых были образованные евреи России.
Погромы 1881 года на юге России, самые большие в XIX веке, были травмой и потрясением для этого поколения Хаскалы. После двадцати лет постепенного движения вперед, которое в неблагоприятных условиях России было лучом света во тьме и в рамках которого тысячам евреев удалось вступить — через школы и университеты — в ряды российской интеллигенции, оказалось, что основа всего дальнейшего развития этих процессов весьма неустойчива. Рост образованности среди народа не обязательно означал большую терпимость, и жертвами погромов далеко не всегда были одни лишь традиционно-религиозные евреи. Волны погромов не делали различия между ортодоксами и атеистами, а реакция властей, которые вслед за погромами вновь наложили на евреев серьезные ограничения, свидетельствовала о том, что ограниченный правительственный либерализм отнюдь не гарантирует прочности достигнутых успехов.