лат,), этого сделать не смогут, несмотря на то что они поставлены в гораздо худшие условия. Стремясь уменьшить домашнее зло, ассимилированные евреи только импонируют антисемитизму или даже обостряют уже существующий, ибо, подыскивая различные средства, они останавливаются на «благодетельных» предприятиях и учреждают эмиграционные комитеты для приезжающих евреев. Казалось бы, что это явление ясно противоречит моим словам, и было бы странно, если бы граждане не заботились о нуждающихся и притесненных собратьях. Но дело-то в том, что некоторые из этих вспомогательных обществ действуют совсем не в пользу гонимых евреев. Заботясь якобы о них, они на самом деле думают о том, как бы как можно быстрее и как можно дальше удалить бедных и несчастных скитальцев. Таким образом, при более внимательном обсуждении данного вопроса выясняется, что иной очевидный друг и благодетель еврейства есть не больше, как замаскированный антисемит. Что же касается колонизации как таковой, то, будучи сама по себе очень интересным и удобным опытом разрешения еврейского вопроса, она до сих пор велась очень странно. Я не хочу и не могу допустить, чтобы тот или другой еврейский деятель смотрел на занятие колонизацией, как на приятное времяпрепровождение, что тот или другой деятель и благодетель, давая евреям возможность странствовать и переселяться, смотрит на это, как на спорт какой-нибудь, где лошадям, например, дают возможность прыгать и скакать. Ведь дело очень серьезное и, к несчастью, очень печальное. Если же я назвал эти опыты интересными и удобными, то я имел в виду это постольку, поскольку они в небольших размерах представляют собой практического предвестника идеи еврейского государства; и постольку они полезны для нас, поскольку мы, воспользовавшись ошибками, происшедшими при колонизации, сможем избегнуть их при разрешении нашей идеи в больших размерах. Распространение антисемитизма, являясь необходимым следствием искусственного скопления евреев, кажется мне самым ничтожным злом; значительно хуже, по моему мнению, то, что результаты у эмигрировавших явно неудовлетворительны, ибо они таким образом вызывают сомнение или даже убеждение в непригодности еврейских масс. Это сомнение при разъяснении можно, положим, уничтожить целым рядом совершенно простых, следующих друг за другом аргументаций вроде, например, того, что бесцельное или не исполненное в «малом» еще не гарантирует такого же результата и в «большом», что маленькое предприятие при известных условиях может причинить убытки, в то время как большое предприятие при тех же условиях приносит доходы; что челнок, плывший не раз в ручье, тонет в реках, где плывут железные гиганты, что никто не богат и не силен настолько, чтобы переселить народ с одного места на другое, что подобное переселение может произойти только во имя идеи. Но важно то, чтобы существовала идея, чтобы идея учреждения государства имела свою обаятельную силу, свое значение, а это имеется. С того самого момента, как закатилось солнце для евреев, они в течение всей ночи своей истории не переставали и не перестают мечтать о государстве. «В будущем году в Иерусалиме!» Это старое, но вечно юное желание, не оставляющее еврея ни на одну минуту дня и ночи. Теперь, кажется, ясно, как из мечты может осуществиться светлая мысль. Нужно только всем вычеркнуть из своей памяти различные старые предубеждения, сбивчивые, недальновидные представления, иначе ограниченные умы могут легко подумать, что переселение будет совершаться из культурной страны в некультурную, невежественную. Напротив, наше переселение именно стремится к культуре, поднимаясь все выше и выше по ступеням развития, а не возвращаясь к прежним ступеням. Наши эмигранты перейдут на жительство не в мазанки, а в прекрасные дома, построенные по всем современным требованиям; они не потеряют свое благоприобретенное имущество, но только, превращая его в капитал, сменяют хорошее положение на лучшее, они не разлучатся со своим облюбованным местожительством, пока не найдут его снова, не оставят старый дом, пока новый не будет готов; наконец, в новую страну отправятся только те, кто вполне убежден, что благодаря этому его положение улучшится. Сначала, значит, отправятся уже отчаявшиеся, затем бедные, затем средний класс, а там уже и богатые люди, и, таким образом, первые мало-помалу достигнут обеспеченного положения и сравняются с тем, кто придет впоследствии. Переселение en masse (массовое — фр,) всегда можно сравнить с течениями, где все попавшее, увлекаясь, уносится вперед. Этим уходящим евреям не угрожают никакие сельскохозяйственные или имущественные кризисы или неприятности, напротив, их ждет период благополучия, а для оставшихся граждан-христиан наступит период переселения в места, оставленные евреями. Таким образом, этот могущественный отток больших масс произойдет без всякого сотрясения, и его начало уже есть конец антисемитизма. Евреи уйдут как уважаемые друзья, и, если впоследствии единичные личности вернулись бы обратно, их в цивилизованных странах, вероятно, примут так же хорошо, как и других иностранцев. Это переселение не будет каким-нибудь бегством, а, напротив, вполне организованным переходом под контролем общественного мнения.