Советская наука 20-х и отчасти 30-х годов, еще только овладевавшая марксистской методологией, испытывала влияние тех общих тенденций, которые характеризовали европейскую науку в целом. В ней также наметились две линии. Сторонники первой, соглашаясь во многом с Э. Ханом, считали, что производящее хозяйство родилось в комплексной форме, а кочевое скотоводство выделилось из него лишь позже (многие зоологи, см. ниже). Их противники связывали становление скотоводства с приручением животных в условиях охотничьего быта (В. Г. Богораз-Тан, В. В. Гольметен, С. Н. Быковский, В. И. Равдоникас и др.). Вместе с тем в советской науке тех лет имелась и еще одна, марристская, тенденция, в силу которой потенции местного развития где бы то ни было гипертрофировались, а роль культурных влияний сводилась на нет, что особенно проявилось в 30-е годы. Поэтому целесообразно историю науки 20-х и 30-х годов рассматривать раздельно.
Уже в 20-е годы зоологи и ботаники сделали важные шаги в изучении проблем доместикации. В это время были разработаны методические основы изучения доместикации животных, причем эта проблема рассматривалась как комплексная, решение которой возможно лишь при содружестве многих наук. Некоторые ученые пытались выявить очаги доместикации отдельных видов, а также начали глубокое изучение последствий содержания домашних животных в домашних условиях и механизмов породообразования [45; 329; 294; 36]. Д. Д. Букинич, занимавшийся главным образом происхождением земледелия, независимо от Г. Чайлда пришел к сходному с ним пониманию роли оазисов в пустынных районах как стимуляторов перехода к производящему хозяйству [50, с. 101, 102, 112]. Он полагал, что доместикация быка была вызвана потребностями плужного земледелия, а за быком последовали и другие животные. Д. Д. Букинич считал, что доместикация началась в условиях преследования диких животных охотниками. В те же годы вышла в свет работа В. А. Городцова, где были обобщены данные по археологии каменного века, которые свидетельствовали, в частности, о том, что производящее хозяйство проникло в Европу из Азии [91, с. 309, 310, 367–369]. Последнее подтверждали и специалисты-зоологи.
В конце 20-х годов были опубликованы работы этнографа А. Н. Максимова, в которых наряду с рядом спорных положений содержались ценные мысли и замечания, проливавшие свет на проблему доместикации. Этот исследователь, как никто другой из профессиональных этнографов до него, подчеркнул высокую социальную роль раннего скотоводства, значение стада как показателя персонального престижа и богатства, а также как важнейшего средства установления социальных контактов [205, с. 4—10]. Вместе с тем, не проводя четкого различия между приручением и одомашниванием, ученый не нашел и рационального объяснения происхождения последнего. А. Н. Максимов не видел разницы между современным промышленным мясным животноводством и примитивным (разведением животных на мясо, как правильно указывал полемизировавший с ним С. Н. Быковский [53, с. 21]. Следствием такого подхода стал парадоксальный вывод о том, что молочное использование животных предшествовало мясному [205, с. 16, 17, 21].
А. Н. Максимов внес большой вклад в изучение вопроса о происхождении оленеводства [206, с. 3—32]. Проанализировав типы оленеводства в Евразии, ученый пришел к заключению о существовании двух независимых центров доместикации северного оленя (скандинавский и саяно-тунгусский). В обоих случаях, по его мнению, доместикация происходила под влиянием развитых скотоводов, что позволило отвергнуть идею самостоятельного одомашнивания оленя бродячими охотниками. Весьма ценными представляются аргументы А. Н. Максимова, направленные против теории симбиоза. Он показал, что дикий олень не только не идет навстречу человеку, но оказывает ему всяческое сопротивление.