Все прискучило Трижды Величайшему, иногда у него мелькает мысль, что вечное его существование лишено смысла.
Одно его забавляло, да и то начало уже приедаться: это общение с бывшими жителями земли. Иногда он призывал некоторых из них к себе во дворец и вел с ними скучные, длинные беседы, листал страницы Книги Судеб, стремясь понять, какая же сила в слабых существах, которые населяли и населяют тот мир. Ныне, в его владениях, они были все одинаковы, хотя там, на земле, многих из них чтили, ставили памятники, иных оплакивали долгие столетия, других проклинали, как величайших преступников и еретиков. Вывшие государи, полководцы, ученые, философы, алхимики, сочинители книг, богословы, грешники, мнившие себя праведниками, и праведники, оказавшиеся грешниками, — все побывали у него здесь во дворце. Не Имеющий Имени, Всесильный и Вездесущий никогда не мог разобраться, кто грешник, а кто праведник, и постоянно отправлял многих подвижников добра во владения Трижды Величайшего, а иных ревностных служителей зла забирал к себе наслаждаться в райских садах. Впрочем, вечное наслаждение — оборотная сторона вечного страдания и, в конце концов, такое же наказание. Бывшие воры, убийцы, завистники, взяточники, клеветники, предавшие своих ближних, ничем не отличались от властителей государств, обманывавших целые народы. Где истина? В чем она? Этого не знал никто. Этого не знали ни бывшие мыслители, опровергавшие друг друга и себя самих, носившие на земле прославленные имена, ни простые смертные, искавшие в течение всего своего земного существования некий призрак, называемый счастьем. Что есть истина? Этого не знал и Трижды Величайший. Может быть, истина — тот хаос, которым охвачена Вселенная и который человек упорно стремится привести в порядок?
— Чалап! — воскликнул Трижды Величайший и повторил: — Чалап! — в нетерпении, потому что хранитель архива и Книги Судеб не откликнулся мгновенно, как должен был откликнуться. Знал Трижды Величайший, что Чалап подвержен тайному пороку и предается ему с наслаждением. В одно из своих земных посещений, чтобы забрать очередного грешника, он в этой командировке научился каким-то образом обращать себя временно в небытие, в сон. Но обычно его выдавал храп, он храпел, как тяжело раненный зверь. — Чалап! — в третий раз позвал Трижды Величайший, и всклокоченный, испуганный Чалап появился перед ним, виновато склонив голову.
— Прости, Трижды Величайший, — сказал Чалап, — я не услышал сразу, был занят делами.
— Опять врешь?! — в гневе шепотом воскликнул Трижды Величайший — не было ничего страшнее его шепота. — Хочешь меня обмануть? Болтаешься в небытии и храпишь, как грешник, утопающий в болоте дерьма. Стены дрожат. Что тебя влечет в пустоту, в небытие?
— Это не пустота, Трижды Величайший. Я не знаю, что это. Я витаю то тут, то там. В каких-то иных мирах. Я и не знал, что у Не Имеющего Имени так много миров. Пространство бесконечно. Прости, Трижды Величайший, эти дерзкие слова.
— Как вас отпускать на землю? — горестно сказал Трижды Величайший. — Вы приносите оттуда человеческие болезни. Скоро весь этот мир будет заражен земной заразой. Ну как вас отпускать на землю? У меня нет других служителей, а вы все уже пропахли человеческими пороками. Твои сновидения похожи на бегство. Есть иные миры или нет, знают только Не Имеющий Имени и я, Трижды Величайший.
— Но ведь это только сновидения, — виновато сказал Чалап.
— Увы, — устало проговорил Трижды Величайший, — из сновидений рождается знание. Зачем оно нам? Пусть люди предаются сновидениям, для них сон — утешение, во сне исполняются их желания. А что ты ищешь во сне? Мы не знаем сна и не должны знать. Начать желать — значит, перестать довольствоваться тем, что есть…
— Я думаю, — сказал было Чалап, но Трижды Величайший прервал его:
— Мне плевать на то, что вы все тут думаете. От вас требуется не думать, а говорить и делать что положено!
Трижды Величайший был рассержен и в то же время почти завидовал Чалапу, но мог ли показать ему это? Завидовал тому, что Чалап научился исчезать в небытие и видеть сны, в которых исполняются желания. У Трижды Величайшего не было желаний, но, возможно, если бы он сумел погрузиться в сон, он хотя бы побывал в давнем прошлом, в саду, где встретил когда-то первую женщину, родившую ему сына.
— Сон возвращает в прошлое, — сказал Трижды Величайший, — а память о прошлом разрушает настоящее. И вот ты запустил дела. У тебя беспорядок в архиве.
— Это несправедливо, — проговорил Чалап, — убедись сам. О ком и что ты хочешь знать, ты будешь знать сейчас же.