Казначей упрекал себя за то, что совершил, на его взгляд, непростительную ошибку: вместо того чтобы отнести в полицию отобранную у бездомного странную ложку, он принес ее домой и спрятал в чулане. Зачем? Он постоянно задавал себе этот вопрос, но ответить на него не мог.
И все бы ничего, но сегодня утром к нему в руки попал номер «Губернского патриота» двухнедельной давности. Кто-то, очевидно по ошибке, сунул эту газету в почтовый ящик. Приволов никогда не читал ее, находя несколько вольнодумной, а тут черт дернул. В том нет ничего удивительного, что городской казначей, пятидесяти лет от роду, вдовец, ведущий замкнутый, почти затворнический образ жизни, был не в курсе некоторых городских событий. Вернее, он знал, что с губернатором что-то там приключилось, но вот подробности этого происшествия прошли мимо Приволова. Ему было достаточно того, что его превосходительство жив и здоров. И вдруг ушат холодной воды на голову – «Губернский патриот», а в нем те самые подробности нападения на губернатора, о которых Приволов ничего не знал: ложка и, самое главное, фраза «Уступи место, самозванец!». Ледяной душ, совмещенный с ударом в солнечное сплетение, – вот что почувствовал городской казначей после прочтения «Патриота».
Сложив два и два, он понял, что невольно стал соучастником нападения: скрыл улику, и, по всей видимости, очень важную. В полицию нести ложку уже поздно, однако избавиться от нее нужно немедленно!
Приволов, подчиняясь скорее какому-то инстинкту, чем здравому смыслу, вначале сжег газету. Сделал это со всей тщательностью, на которую только был способен: скомкал, положил в печь, поджег, подождал, пока она полностью сгорит, после чего кочергой истолок пепел. Наивность этих действий несомненна, но так уж был устроен городской казначей. Работа с деньгами приучила его обращать внимание на мелочи, и он знал, если уж прятать концы, то как можно надежнее, и ни в коем случае не полагаться на авось. После он быстро оделся, сунул сверток со злополучной ложкой в карман и вышел из дому.
Ноги сами несли его. Куда, он не знал, да и не желал знать. Единственное, чего хотел Приволов, – подальше отойти от дома и там, где окажется, выбросить эту странную и страшную ложку, забыть о ней и никогда не вспоминать!
«Как все-таки несправедливо устроена жизнь!» – думал казначей, шагая невесть куда. Он увидел себя молодым, полуголодным, во всякое время нуждающимся. Ах, как он тогда, в те годы, годы нищие и прекрасные, мечтал ну хоть о каких-нибудь средствах. После слова «счастье» он ставил слово «деньги», и наоборот. Деньги и счастье были для него тогда синонимами. Одно плавно перетекало в другое, смешивалось в искристый благоухающий напиток, заполняло собой золотой потир. С тех пор прошли годы. Юношеским мечтаниям Приволова пусть не в полной мере, но суждено было сбыться. Правдами и неправдами, больше конечно же неправдами, он все же дотянулся до этого сосуда и, уцепившись зубами в край, отпил. Вкус разочаровал казначея. Это был не восхитительный благоухающий напиток с взрывающимися на языке пузырьками, а жирный, сильно пересоленный бульон. Перебарывая отвращение, Приволов отпил из этого сосуда, отпил достаточно, чтобы безбедно провести старость.
Однако несправедливость жизни заключается именно в том (по соображениям самого Приволова), что, приобретая одно, мы теряем другое, и потерянное подчас оказывается для нас более важным, чем приобретенное. Но понимать это мы начинаем тогда, когда ничего нельзя исправить, и в этом заключена ирония жизни. Накопив денег, казначей утратил здоровье, был этим очень обеспокоен, кинулся к доктору. Все говорили, хотя и дорого берет, зато в деле своем волшебник, мертвого на ноги поднимет, да и мало того, заставит плясать краковяк вприсядку. Эта характеристика внушала оптимизм. Доктор оказался с чувством юмора. После того как осмотрел пациента, дал какую-то бумажку:
– Вот, ознакомьтесь!
Казначей взглянул на нее и сильно удивился. Это было ресторанное меню!
– Но позвольте, это же…
– Верно! – кивнул доктор. – Это меню взято мною в ресторане Щеглова. Но для вас это не меню, а перечень блюд, запрещенных к употреблению…
– Кому запрещенных?
– Как кому? Вам, конечно! Ну, если хотите еще пожить…
Приволов хотел еще пожить, очень хотел и поэтому все рекомендации веселого доктора выполнил. Оказалось, что и пареная репа может быть вкусной. Но теперь он может лишиться большего. С появлением этой ложки он может лишиться тихой и спокойной жизни.
Вот так, терзаемый тревожными мыслями, он и оказался на улице Пехотного Капитана. Рассеянный взгляд казначея не заметил торчащий из тротуара камень, нога запнулась, и Приволов рухнул на тротуар, растянувшись во весь свой немалый рост.