— Майк, старик! — обрадовался я. — Ты чего тут делаешь?
— Тш-ш! — прошипел Майк. — За углом на тебя засада. Прячься здесь. — На нём было просторное пальто, под которым я и укрылся. — Моя машина поблизости.
Майк донёс меня до машины и выпустил, лишь захлопнув дверцу. Трость он бросил на заднее сиденье, а машину поспешно запер.
— Так чего ты тут делаешь-то? — спросил я. — Ты же терпеть не можешь Пернатов-стан.
— Я тебя искал, — ответил он. — На ферме работёнка имеется. Если ты всё ещё сыщик. И если у тебя найдётся время.
Я выглянул в окно. На крыше сидели две вороны — Отчайкины дружки. И уставились они прямо на меня. Через секунду рядом с ними опустилась ещё одна ворона. И ещё одна. Оглядевшись, я насчитал вокруг штук сорок ворон. И все не сводили с меня глаз.
— Пожить в деревне мне было бы полезно. Петушиные бои и городские цыпочки что-то поднадоели, — заметил я. — В общем, поехали.
Майк завёл машину, и мы тронулись.
Когда мы выехали с парковки, я не сдержался, опустил стекло и, высунув наружу клюв, прокукарекал:
— Бывайте здоровы, суповой набор!
Майка я знаю со времён моего цыплячьего детства. Он занимается керамикой, и недалеко от морского побережья у него есть своя мастерская. Вдобавок у них с Марго — так его жену зовут — ещё и ферма там имеется. Раньше Майк гонял на мотоцикле, но потом свалился с обрыва, поэтому сейчас ходит с тростью. Когда он перебрался за город и решил разводить кур, то, разумеется, выбрал лучшую породу — сибирских бойцовых.
Вскоре мы уже выехали на шоссе и мчались в сторону фермы.
— Жизнь у тебя интересная, Хилмар. А вот видок потрёпанный. Клюв ломал, да? — Майк нахмурился. — Ты же знаешь, на петушиных боях зарабатывают лишь те, кто их организует.
— Смотри на дорогу, — буркнул я, — или мне за руль сесть? Сможешь смело всем рассказывать, что у тебя водитель — чудо в перьях.
— Очень смешно, Хилмар. За словом в карман не лезешь.
Мы замолчали. За окном сгущались сумерки. Майк был прав: городская жизнь меня измотала. Мне уже исполнилось восемь лет, и пора думать, как провести старость.
— Давай выкладывай, что у тебя там за работёнка, — предложил я. — У вас что, кто-то яблоки повадился таскать?
Майк серьёзно посмотрел на меня.
— Скоро узнаешь. Речь идёт об убийстве.
Спустя час мы добрались до фермы. К этому времени совсем стемнело. На большом каштане во дворе ворковала голубка. Где-то недалеко, будто тысячи перьев, шумело море.
К нам вышла Марго, поздоровалась и обняла меня.
Курятник располагался в глубине фермы. Там было по-вечернему тихо, но когда Майк вошёл в общий домик для птиц и включил свет, жильцы встрепенулись.
В домике обнаружились и мои старые знакомые, и те, с кем я ещё не был знаком. В углу в одиночестве сидела Абелона — медлительная старая курица, поумнее многих. Правда, с возрастом она совсем ослепла.
— Ой, кто это к нам пожаловал?! — воскликнула Ловиса.
Мне она всегда нравилась. Вот и теперь она ласково клюнула меня в щёку.
— Мы уж заждались, сладенький наш Хилмар, — нежно проворковала она.
Этот замечательный курятник был со всех сторон обнесён специальной сеткой, а внутри также находилась гончарная мастерская Майка. У здешних обитателей имелись корыто с водой, ящики для несушек и большая открытая площадка с подогревом и здоровенными кучами песка, в которых так чудесно повозиться. А в самом домике ещё был насест.
Я заметил, что возле корыта с водой перешёптывались две молоденькие цыпочки.
— Это Агда и Магда, — пояснил Майк, — близняшки. Они вылупились только в этом году. Агда и Магда замечательно несут яйца — таких несушек у меня ещё не бывало.
— Но они сейчас в том возрасте, когда общаться не тянет, — добавила Ловиса, — поэтому у них есть собственное гнёздышко, — она кивнула на маленький красный сарайчик возле сетки.
Я заглянул внутрь — стены были увешаны плакатами их любимых групп: «Чёрные цыпы», «БедоКуры», «Цып и Цуп» и кто там ещё сейчас модный.
— А где Грегори? — поинтересовался я, заметив, что кроме меня петухов в курятнике больше нет.
Ловиса скорбно потупилась, и до меня дошло! Я вспомнил слова Майка. Здесь было совершено убийство.
— Пойдём со мной, — тихо сказал Майк и взмахнул тростью, — покажу тебе место преступления. Но предупреждаю — зрелище не для слабонервных.