Лежал Иоанн на кровати индейских черепах, покрыт одеялом камки шахматной. Стояла подле него поклонная колодочка, раскрыто было харатейное евангелие на ней.
Совсем вздулся царь, горело пятнами тело, цвели гноем раны; шел от него тяжкой дух.
Лишился сна Иоанн, в жару метался. Сказал Бомелий: – Надобно раздобыть меру живых блох!
Послали по городу указ. Не блошиное было время – зима стояла. Не словили блох. Повелел царь выбить из народа правежом семь тысяч рублей.
Марта был восемнадцатый день. Стало Иоанну лучше. Сидел на кровати, быстро лицом светлел.
– Зови бояр, да подай мой шкатун с каменьями! – сказал Бомелию.
Вошли бояре. Поставили перед царем шкатулку хоромную.
Трое высоких кубчатых окончив положили на ней сеточку: свет-багрец.
Черпнул Иоанн горстью жемчуг рогатый, зерна гурмыцкие. – Застучала, полилась меж пальцев цветная струя.
– Все камни сии суть дивные дары божие, – заговорил он медленно. – Вот магнит: без него нельзя по морям плавать, не узнавать пределы земные; его же силою стальной гроб Магомета в Дербенте на воздухе висит. Вот – радужной камень; – лопается, коли кто живет распутно… Бирюза открывает яд… Синий корунд проясняет зрение… Ну, будет! – Оборвался. – До другого разу.
Лег на спину, подтянул одеяло шахматной камки.
Поднялся вновь: – Сыграть хочу. Тавлеюшки подайте!.. Сперва руки вымою.
Подали ему кусочек мыла грецкого и таз. Вымыл Иоанн руки, утерся рушником – повеселел вовсе. Принес Вельский шахматы персицкие; Родион Биркен стал с царем расставлять.
Черный король все никак не стоял, качался и падал.
Поставили наконец. Начал играть.
Дуром пошел царь, – забрал у него Биркен одну за другою три пешки. Еще походил Иоанн.
Тут шахнул ему белый ело н…
Повалился царь, завопил истошно: – Темба! Темба!
Затрубил, прошел над ним слон, и разом в полате тихо-тихо стало.
– Шах и мат царю Ивану! – сказал Годунов.
Глянул на него Иоанн. Побагровел, хотел слово молвить – забился.
– Посох! Скорее – посох! – закричал Елисей.
Принесли посох инроговый, что от сердца болезнь отгоняет, и пауков в банке…
– Поздно! – прохрипел царь и забился снова. Склонился над ним Бомелий. Глянул Иоанн тухлым оком, затих.
Торчком стоял на груди рыжий волос. Зеленым вдруг стало тело: трое высоких кубчатых окончин положили на нем сеточку: лундыш-свет.
Глухо стонал, перекатывался в синеве перезвон. Поставили гроб в церкви архангела Михаила. Поснимали терема белые пуховые шапки. – Сменила оттепель лютый палящетый мороз.
И валил народ ночью и днем нескончаемо, шли великие и малые – грозному царю последний поклон отдать.
Тискался на паперти Миколка блаженненький.
– Дайте глянуть, – шептал, – на славного царя-губителя. Успокоился ныне, – то-то отдохнет и народишко твой.
Скакали к рубежам гонцы. Пытали у них: – «Каков де новый царь будет?» Стонал в синеве перезвон. Валил народ нескончаемо.
Разливался под сводом церковным лундыш-свет.
– Ландышем или гелиотропом? – допытывался парикмахер, комкая ладонью резиновую грушу.
– А! Что?! – вздрагивая, спросил Ноленц.
– Освежить, спрашиваю, чем?
– Освежить?.. Да! Разумеется! – быстро ответил ученый и оглянулся.
Наполовину прочитанная, наполовину созданная его бредом рукопись вываливалась из ослабевших пальцев.
Он встал и, пошатываясь, подошел к антиквару.
– Неточность! – сказал он. – Весьма грубая ошибка: Бомелий был казнен Грозным за сношения со Стефаном Баторием.
Старичок, казалось, не замечал его, устремив неподвижный взгляд в пространство. Лицо его было багрово.
Ученый положил подле него тетрадь и сказал: – Друг мой, да у вас жар!..
Шахматисты в углу закончили партию. Черные сдались. Один из игравших произнес: – Теперь вы понимаете, зачем я в самом начале поставил слона на В2?..
Ноленц расплатился и, с трудом держась на ногах, вышел в душный грозовый полдень.
У входа в Зоопарк стояла толпа.
«Неужели он вырвался?» – подумал Ноленц и нерешительно двинулся к воротам парка; дорогу ему загородил крипп-лаковый яркий квадрат; в нижнем его углу сиял щеголеватый номер. Это был тот самый автобус, который привез его сюда час тому назад.
Секунду колебался. Усталость победила. Ухватился за медные поручни. Стеклянные створки захлопнулись.
– Получите, гражданин, билет!
– Не задерживайте! Проходите! Проходите! Свободных местов много! скороговоркой выпалил кондуктор, и Ноленц моментально сообразил: «Грипп!» В следующее мгновение он увидел вывеску парикмахерской: Coiffeur Lorenzo Поразительно! – вслух подумал ученый и вытащил из кармана записную книжку…
Быстро темнело. Лампочки налились тусклым скупым накалом. Кудрявое облако загорелось; грохнуло. За окнами полило.
Машина грузно выкатилась на Моховую. Ноленц вдохнул воздух, насыщенный влагой и электричеством, и почувствовал себя прекрасно.
Небо, прошитое над Кремлем грозою, трепетало.
Косым железным ливнем летело воронье.
Валерий Яковлевич Брюсов
Мир семи поколений
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ПРАВИТЕЛЬ Мира семи поколений.
члены Правления РИАРАУР, ЛЕОТОЕТ, АИТИА
жена Риараура ЭАЛАЭ,
жена Леотоета МЕОР,
ученый СУУТЕЕС
ДРУЗЬЯ Риараура
МИАМИА, сестра Аитии
ТЮРЕМЩИК
СЕКРЕТАРЬ 1-ый Леотоета
СЕКРЕТАРЬ 2-ой его же
ПОСЛАННЫЙ
ОДИН из членов Правления
ОДИН, ДРУГОЙ – друзья Риараура
1-ЫЙ, 2-ОЙ, 3-ИЙ, зрители
ЧЛЕНЫ ПРАВЛЕНИЯ
ЗРИТЕЛИ и ГУЛЯЮЩИЕ, мужчины и женщины
Действие на комете, именуемой «Мир семи поколений», в близком к нам будущем.
Сцена I
Балюстрада. Вечер.
Группы гуляющих.
Первый. Эта звездочка и есть Земля?
Второй. Да. И с каждым днем она будет увеличиваться. Потом закроет полнеба, как серебряным щитом.
Первый. И там есть жизнь?
Второй. Если верить астрономам.
Первый. И это из-за нее столько споров?
Второй. Говорят, мы с ней столкнемся.
Первый. По-моему, это им, живущим там, выискивать способы, как спасти себя. Какое дело нам? (Проходят.)
Суутеес и Меор
Суутеес. Учитель. Ты устал. Сядь здесь отдохнуть.
Меор. Я хочу видеть Землю. Глаза мои уже слабы. Но вижу. Вот она. Эта бледная звездочка.
Суутеес. Это – она, учитель.
Меор. Прошло двадцать поколений с тех пор, как мы не приближались к ней так близко. Что нового явит нам она на этот раз? Наступило ли там братство народов? Окончились ли там кровавые войны? Научились ли жители Земли понимать свое место среди других миров солнечной системы?
Суутеес. Учитель, ты помнишь, ее встреча с нами на этот раз будет роковой.
Меор. Я не забыл. Но этого не должно быть.
Суутеес. Ты думаешь о плане Риараура?
Меор. Нет. Я надеюсь на лучшее. Да, на лучшее.
Суутеес. Учитель, я тебя не понимаю.
Меор. Пойдем отсюда. Становится холодно. Но я ищу, я ищу. Помни ты: власть науки безгранична. (Уходят.)
Коатоак, Аитиа, Миамиа.