Гужевой покинул трибуну. Встреча на этом закончилась, все потянулись к выходу.
Бандуилов догнал Василия Степановича в коридоре и, забежав несколько вперед, поздоровался, как старый знакомый. Гужевой секунду разглядывал его, потом расплылся в улыбке и сказал: «Кого я вижу!» Но по глазам его было видно, что Алексея он не узнал и теперь пытается вспомнить, с кем имеет дело. Они стояли в коридоре, приветливо глядя друг на друга.
— Ну, как ты там?.. — пустил пробный шар Василий Степанович.
— Да все так же, — скромно ответил Алексей.
— На каком сейчас поприще? — поинтересовался Гужевой.
— Да все там же… — улыбнулся Бандуилов.
— Слушай, когда мы с тобой последний раз виделись? — чувствовалось, что стандартный набор Гужевого иссякает, и Алексей решил ему помочь.
— Когда статью готовили для журнала, — напомнил он. — «Доброе слово и крапиве приятно»…
— Точно! — Василий Степанович с облегчением засмеялся и, взяв Алексея за бока, легонько затряс. — Эх, Петрович, Петрович, как время-то летит!
Алексей тактично закивал, и хотя отчество его было Николаевич, поправлять Гужевого не стал.
— А я, знаешь ли, читаю все, что ты пишешь. Ты молодчина! — Василий Степанович взял гостя под руку и повел по коридору. — Читаю и завидую! До чего, думаю, красиво излагает… Мне бы так!
Они зашли в его кабинет. На столе лежал большой заграничный конверт лимонного цвета, на котором было напечатано по-английски: «Профессору Гужевому…»
И хотя профессором Василий Степанович не был, такое обращение ему очень нравилось, и он постоянно держал конверт на видном месте, чтобы каждый, кто входил в кабинет, мог оценить его известность за рубежом…
— Слышал, какая тварь в нашем озере объявилась? — спросил Василий Степанович.
— Так я, собственно, ради нее к вам и пожаловал, — сообщил Бандуилов. — Главный поручил готовить статью…
— Теперь начнется, — Гужевой подмигнул Алексею. — Всех на ноги поднимут! Шутка сказать — переворот в науке! Я тоже намерен потеть в связи с этой темой. Мне Горячин прямо сказал: «Берись, Василий Степанович! Больше некому!»
— Говорят, Притальева еще подключили… — осторожно заметил Алексей.
— Этот сам напросился! — Гужевой усмехнулся. — Он гусь такой… своего не упустит. Ты с Притальевым не связывайся, он тебе наговорит три короба с яйцами, а после будешь краснеть. Ты меня держись!
— Василий Степанович, — сказал Бандуилов, — а вы сами верите в существование ящера? Только честно!
— Ну какое это имеет значение — верю я или не верю, — удивился Гужевой. — В науке, брат, рассуждают иначе: потрогал, пощупал, измерил — и вся вера! А на словах можно такую дуру спороть, что уши завянут. Я тебе одно могу сказать: если в озере кто-то есть, он от нас не уйдет!
— А каким способом собираетесь искать? — спросил Алексей.
— Есть у меня кой-какие идейки на этот счет, но не будем их теребить раньше времени. — Василий Степанович вздохнул: — Я человек суеверный… Вот приступим к делу, откроюсь тебе, как на исповеди. Договорились?
— Договорились, — кивнул Бандуилов, поднимаясь со стула. — Уж держите меня, пожалуйста, в курсе. Телефон мой знаете?
— Кто же твой телефон не знает! — Василий Степанович улыбнулся так широко, как позволяли мышцы. Алексей тоже осклабился.
«А ведь не знает он мой телефон!» — с раздражением подумал Бандуилов и, достав визитную карточку, протянул ее Гужевому.
— На всякий случай, — сказал Алексей.
— Для надежности, — согласился Гужевой.
— Ну, ни пуха вам… — пожелал Алексей.
— К чертям собачьим! — откликнулся Гужевой.
Они сердечно пожали руки и расстались, сохраняя на лицах выражение душевного тепла и полного взаимопонимания.
Ажиотаж
Утиноозерцы всегда проявляли повышенный интерес к тайнам и чудесам. Тем более что природа регулярно подбрасывала им странные факты, давая пищу воображению. К примеру, в начале лета на город обрушился небывалый ливень, хлеставший семь суток подряд и причинивший немалый ущерб. В частности, смыло склад мебельной фабрики, и притихшие утиноозерцы видели из окон, как, покачиваясь, проплыли по улицам новенькие шифоньеры, на которых сидели хмурые птицы.
Дожди сменились изнуряющей жарой, весьма озадачившей горожан. Вдобавок, в один из вечеров на экранах всех телевизоров с треском исчезло изображение, и сквозь крапчатую пелену проступило огромное пятно, напоминавшее глаз. Через несколько секунд пятно исчезло, и вновь продолжилась прерванная передача.