— Вот именно!
— Тогда, возможно, вы согласитесь прокатиться в Эрджин, маленький, тихий курортный городок? — спросил меня комиссар. На его лице, наконец, появилась улыбка.
— Прекрасная идея, — тут же согласилась я.
— А я готов тебя отвезти, — предложил Дэвид.
— А твой шеф не потеряет ценного сотрудника?
— Нет, его очень заинтересовало это дело. Он понимает, что у нашей газеты здесь есть преимущество, поскольку репортер «Интерньюс» оказался в центре событий. Так что один звонок в редакцию — и я командирован в Эрджин.
— Ну, а мне придется писать кучу запросов, — вздохнул комиссар. — Нужно ведь собрать максимум информации обо всех, кто был в замке Ферни в тот злополучный день. Да и убийство Зальцмана требует определенных усилий, оно может иметь и свой собственный сюжет, хотя такое совпадение я бы посчитал очень странным.
— А вдруг кто-то решил убрать полковника именно сейчас, надеясь на то, что полиция сочтет это связанным с делом Парра и пойдет по ложному следу, предоставляя возможность настоящему преступнику скрыться или хотя бы замести следы?
— Хорошая мысль, коллега, — улыбнулся Катлер.
От Сент-Ривера до Эрджина, если мчаться по скоростной трассе, всего пара часов езды. В полдень мы с Дэвидом уже ехали по маленькому и уютному городку, где не было ни высотных зданий, ни автомобильных пробок. Пансионат с непритязательным названием «Тихий уголок» расположился в очень живописном и действительно тихом месте, если не считать шелеста набегавших на берег волн.
Госпожа Барини оказалась симпатичной моложавой полной брюнеткой, очень улыбчивой и наверняка разговорчивой. Ее мужа пока не было видно. По дороге мы с Дэвидом договорились, что снимем в этом пансионате на пару дней комнату. Я чувствовала, что прямой разговор не даст никакого результата. Люди этой среды, как правило, очень настороженно воспринимают вопросы о своих близких. Кроме того, мне почему-то казалось, что супруги владеют информацией, которую не захотят открыть нам добровольно. Ну не люблю я совпадений! Не верю в них!
— У меня как раз освободилась замечательная комната. Из окна такой вид — вы просто не захотите уезжать, — щебетала хозяйка пансионата, провожая нас в действительно очень симпатичную комнату на втором этаже.
Когда Эмилия Барини спросила нас о роде занятий, Дэвид сказал, что он репортер газеты «Интерньюс», но здесь совсем не по работе. Решили, мол, с подругой отдохнуть у моря пару дней. После этого в мою сторону никто уже и не смотрел, поскольку стало понятно, кто тут главный.
Когда мы с Дэвидом остались в комнате одни, я предложила подумать, как вызвать на откровенность нашу милую хозяйку.
— Знаешь, простые расспросы нам мало помогут. Нужно под каким-то углом преподнести ей историю Парра, его смерти и завещания. Все равно это уже не секрет, особенно если она читает газеты. Но если происшествие касается их дочери, она обязательно проговорится. Только нужно именно ее вынудить начать этот разговор, — предложила я.
— Все очень просто, — подхватил мою идею Дэвид. — Купи газету, где есть хоть что-то об этом происшествии, и начнем обсуждать публикации между собой за ужином, но так, чтобы она слышала.
— Не слишком ли явно? Ведь в газетах писали, что на том смертельном ужине присутствовал репортер «Интерньюс».
— Ну и что? — возразил мой друг. — Подозрительно тут будет выглядеть как раз наше молчание. Ведь следствие еще не закончено, газеты комментируют его ход. Понятно, что меня это должно интересовать в первую очередь. Мы ведь ни о чем ее не будем спрашивать.
— Может, ты и прав, — согласилась я. — Если она промолчит, это тоже знак: ведь ее дочь оказалась в какой-то мере причастна к этим событиям. Она не может ими не интересоваться. Я хочу, чтобы она узнала о завещании: о нем, по-моему, писали только вскользь.
— Вообще не писали по просьбе комиссара. Эта информация появится в газетах только через три дня.
— Но о странностях завещания могли рассказать журналистам, например, те, кто присутствовал на оглашении документа, — наивно предположила я.
— Зачем? Им что, нужна куча новых претендентов?
На ужин нас пригласили, когда мы уже прилично проголодались. Поэтому, прежде чем завести разговор о происшествии в замке, мы отдали должное кулинарным способностям нашей милой хозяйки.
За столом, кроме нас, никого не было. Очевидно, на этот момент мы были единственными постояльцами «Тихого уголка». Ужин оказался простым, но безумно вкусным. Вообще дома я заменяю ужин апельсиновым соком или нежирным йогуртом, но, находясь на чужой территории, даю себе поблажку. Я с огромным удовольствием поглотила изрядное количество жареного картофеля, румяного, с потрясающей хрустящей корочкой, нежнейшую отбивную, острый, но именно настолько, насколько я люблю, овощной салат. Говорить я была готова только тогда, когда перед нами появились чашки с великолепно сваренным кофе.
— Вы не подскажете, — обратился Дэвид к госпоже Барини, — где можно купить свежую вечернюю газету?
— Ты не мог бы хотя бы здесь обойтись без газет? — недовольно проворчала я.
— Но я должен узнать, как там продвигается следствие.
— Вот вернемся — и узнаешь, тебе-то уж точно все сообщат. Или ты тоже решил записаться в наследники?
— Я бы не против, но, увы, в моих жилах течет кровь Сомсов, и только Сомсов. Никаких Парров или там Кроунов в моем роду не встречалось.
— Теперь у бедного старика появится столько кровных родственников, что наследство растащат по мелочи.
— Ну, это еще как сказать! Ты думаешь, что всем будут верить на слово?
— А как можно проверить?
— Не волнуйся, проверят.
— Вы не об убийстве в замке говорите? — спросила Эмилия, присаживаясь с нами за стол и наливая себе чашку кофе.
— Да, мы ведь там тоже были в тот вечер, — подтвердил Дэвид.
— А у меня там дочь работает, у этих Кроунов, — тут же сообщила госпожа Барини.
— Это не рыженькая такая?
— Да, она у нас светловолосая.
— Симпатичная девчушка! Как вы ее отпускаете в такую даль? Она мне показалась совсем малышкой.
— Ей уже двадцать пять. Мы не можем ей ничего запрещать. Но у нее неплохая голова на плечах, и мы за нее спокойны, хоть и очень скучаем иногда. Но разве удержишь сейчас молодых возле дома? Она у нас в актрисы метила, да вот пока господам прислуживает. Впрочем, эти Кроуны хоть достойно платят. До этого она в гостинице работала, так совсем за гроши!
— А как же карьера актрисы? Она передумала?
— Слава Богу, что передумала. Мы с отцом этому только рады. Но и не в горничных же всю жизнь ходить, она ведь в школе хорошо училась, осенью пойдет в университет. Будет учительницей.
— И правильно, — подвел итог Дэвид.
— А что, за стариком большое наследство осталось? — вдруг спросила Эмилия.
— Да немалое…
— Я что-то не очень поняла, разве он, старик-то этот, что умер на банкете, завещание не написал?
— Написал, только очень странное. Он оставил свое состояние, все, кроме картин, своим родственникам, поровну. Но дело в том, что имена этих родственников он не указал. И теперь всякий, кто докажет свое кровное родство с усопшим, может получить часть наследства.
— Да уж, очень несерьезно. И много нашлось этих кровных родственников?
— Сначала было пять, но теперь на одного меньше.
— Фальшивый оказался, что ли?
— Нет, его убили вчера. Вот я и хотел газеты посмотреть, может, там уже прояснилось что-нибудь.
— Какой ужас! Кого убили-то? Что за человек? Молодой? Или…
— Да нет. Старше даже Мориса Парра. Отставной полковник, герой войны.
— Ну, земля ему пухом.
На этом наш разговор и закончился, так как в столовую зашел высокий седой мужчина. Это был Филипп Барини. Эмилия засуетилась вокруг мужа, а мы пошли к себе.