Что же касалось оценки произведений старых мастеров, то с этой целью раз в две недели собиралась специальная комиссия, возглавляемая нынешним директором фирмы, утонченным Себастьяном Мортлейком, в неизменном галстуке-бабочке, и двумя его помощниками-консультантами. За десять дней до Рождества он решил расчистить все завалы.
Разбор, осмотр и оценка картин длились пять дней кряду почти без перерыва, и все его коллеги изрядно подустали.
Мистер Мортлейк постоянно сверялся с толстой пачкой бланков, заполненных при поступлении картин на комиссию. И отдавал предпочтение тем, где художник был идентифицирован с достаточной степенью точности. Тогда по крайней мере в каталоге можно указать имя автора, приблизительную дату и, исходя из всего этого, определить начальную стоимость лота.
Картины, отобранные им для продажи, отставлялись в сторону. Секретарша должна была в письменной форме уведомить их владельцев о результате предварительной оценки и запросить разрешение на продажу. Если клиент говорил «да», тогда на специальном бланке составлялся договор, где клиент поручал все права по продаже фирме и уже не мог передать их третьему лицу.
Если же ответом было «нет», владельца просили незамедлительно забрать картину. Хранение стоит денег. Затем, после отбора и заключения договора с клиентом, мистер Мортлейк подтверждал включение картины в аукцион, и начинали готовить каталог.
Незначительные работы малоизвестных авторов так и мелькали перед усталыми водянистыми глазками Себастьяна Мортлейка, и он отделывался односложными характеристиками. К примеру, «очаровательно» означало: «Если, конечно, вам такое нравится», а «оригинально» — «Он, должно быть, писал ее на сытый желудок».
Пересмотрев примерно с три сотни полотен, Мортлейк и два его верных помощника перешли к разбору поступлений «с улицы». Из них было отобрано всего лишь десять полотен. Одно оказалось настоящим сюрпризом — картина кисти голландской школы Ван Остада, но, увы, не самого мастера. Ученика, но вполне приемлемая.
Себастьян Мортлейк никогда не любил отбирать для аукциона «Дома Дарси» предметы стоимостью ниже пяти тысяч фунтов. Содержание просторных помещений в Найтсбридж обходилось недешево, кроме того, следовало еще учитывать комиссионные аукциониста. Менее крупные и солидные дома могут, конечно, выставлять на торги картины стартовой стоимостью в тысячу фунтов, но только не «Дом Дарси». К тому же предстоящий в конце января аукцион должен был стать одним из самых крупных и презентабельных.
На пятый день, когда уже близился час ленча, Себастьян Мортлейк устало потянулся и протер глаза. Он осмотрел и оценил двести девяносто полотен, представляющих собой малоинтересную мазню, напрасно пытался отыскать в этих залежах хотя бы крупинку золота. По-видимому, десять «приемлемых» полотен в таких случаях предел. Как он говорил своим подчиненным: «Мы обязаны любить свою работу, наслаждаться ею, но мы не благотворительная организация».
— Сколько там еще, Бенни? — бросил он через плечо молодому оценщику.
— Всего сорок четыре, Себ, — ответил молодой человек. Ему не возбранялось использовать столь фамильярное сокращение от имени Себастьян, потому как на том настаивал сам мистер Мортлейк, считая, что это создает дружественную атмосферу в «команде». Даже секретарши называли его по имени; и только портье, к которым тоже обращались исключительно по имени, называли его «босс».
— Есть что-нибудь любопытное?
— Да нет. Ни одна не атрибутирована, ни периода, ни даты, ни школы, ни происхождения.
— Иными словами, сплошная любительщина. Ты завтра придешь?
— Да, думаю, да, Себ. Здесь не мешало б навести порядок.
— Вот и молодец, Бенни. Ладно. Я на ленч, а потом еду к себе в деревню. Ты как, обойдешься без меня? Ты ведь все знаешь. И не забудь: вежливое письмо клиенту, какая-нибудь чисто символическая сумма, и пусть они забирают и катятся с этим барахлом к чертовой матери. И не забудь напомнить Дьердь выкинуть их из компьютера.
И вот с веселым возгласом: «Счастливого Рождества, мальчики и девочки!» — он испарился. Несколько минут спустя оба помощника последовали его примеру. Но прежде Бенни удостоверился в том, чтоб все оставшиеся картины, бегло просмотренные (и отвергнутые), отправили вниз, в хранилище. А оставшиеся сорок четыре перенесли в другой, более ярко освещенный зал. Сегодня днем, чуть попозже, ну, в крайнем случае, еще и завтра, он взглянет на них. А там можно со спокойной душой и чистой совестью ехать к родственникам на Рождество. Он порылся в карманах, нашел талончики на обед и отправился в служебную столовую.
С тридцатью полотнами «с улицы» он управился в тот же день и поехал домой на север Лондона, где в одном из дешевых домов в районе Лэдброук Гроув находилась его квартира.
Само присутствие Бенни Эванса, двадцатипятилетнего молодого человека, в «Доме Дарси» являло собой пример торжества упорства и стойкости над предрассудками. Штат главного офиса, в задачу которого входило непосредственное общение с публикой в офисах и выставочных залах, был подобран из привлекательных внешне, элегантно одетых людей с приятными голосами и манерами. Секретарши набирались из молоденьких и очень хорошеньких женщин той же породы.