Иногда Сакробоско Хазельмайер бесследно исчезал, и всегда ровно настолько - это могла быть неделя или год, - чтобы люди успели так основательно его забыть, что всякий раз, когда он появлялся вновь, им казалось, будто они видят перед собой совершенно незнакомого человека; думаю, этого господина и все, что было с ним связано, следовало отнести к сфере магического, ибо явления, имеющие отношение к сверхчувственному миру, почему-то не задерживаются долго в сознании толпы. Один психоаналитик, к которому я имел глупость обратиться, безапелляционно заявил, что у меня «лунный комплекс» - нет, вы только подумайте: «лунный комплекс»!!! Интересно, с каких это пор луна стала носить матовые, цвета зеленого мха, конусообразные шляпы?
Как я уже сказал, пятнадцать лет назад доктор Хазельмайер скончался и обрел вечный покой на пражском кладбище. Во всяком случае, все вокруг в один голос скорбели о его безвременной кончине. Вот только я ни на йоту не верю этой чепухе! Все это наглая ложь - как бы он мог тогда присылать мне к каждому Рождеству поздравительные открытки?.. «Вы их писали сами и посылали на свой адрес, не отдавая себе в этом отчета», - глазом не
моргнув, заявил ушлый психоаналитик. Однако меня не так просто сбить с толку, в конце концов я писатель, человек серьезный, и не позволю морочить себе голову всякими «лунными комплексами»! Нет, со всеми этими слухами о смерти доктора Хазельмайера дело нечисто. Что же касается открыток, то с какой стати мне самого себя поздравлять с Рождеством! Может быть, мне еще поздравлять себя с годовщиной того престранного происшествия, которое, как я уже говорил, приключилось со мной и с Кубином несколько лет тому назад?..
В общем, дело было так: сидели мы тогда с Кубином на одном пустынном постоялом дворе и под палящим полуденным солнцем распивали шильхер. Вокруг, словно в полусне, стояла, лежала, сидела и копошилась всевозможная живность: лошадь, кошка, гуси, индюк, цепной пес... Накануне вечером в маленьком соседнем городке нас занесло на представление бродячего цирка. Бледное жабо клевавшего носом индюка внезапно напомнило мне одного из вчерашних клоунов, качавшегося на трапеции под куполом полотняного шатра. Я еще обратил внимание, какими тонкими - как спички! - были его обтянутые трико ноги и... и... Странно, но мне только сейчас пришло вдруг в голову, что он был поразительно похож на доктора Сакробоско Хазельмайера! Мне даже стало как-то не по себе; я напряг память, пытаясь вспомнить лицо второго клоуна, который с обезьяньей ловкостью кувыркался чуть пониже первого, - при этом он все время лукаво косился в мою сторону. Закончив номер, паяц, примостившись на одной из висевших поблизости от наших мест перекладин, принялся нагло сверлить меня своими мертвыми, потухшими глазами. И вдруг я вздрогнул - так вздрагивает тот, кто, на секунду погрузившись в глубокий сон, внезапно просыпается...
«Такое ощущение, будто я только что свалился с луны! - как стая летучих мышей, метались в моей голове тревожные мысли. - А может быть, с солнца? Или с трапеции? Нет, нет, сорваться с трапеции я не мог, ведь на ней балансировал первый клоун - тот с лицом... с лицом... лицом...» Я в ужасе оцепенел: второй клоун, которого моя память так долго отказывалась вспоминать, как две капли воды походил на первого, у них было одно
и то же лицо - лицо доктора Хазельмайера... Однако самым удивительным было то, что все это время мне приходилось напрягать память, стараясь представить лицо того, кто, как я только сейчас заметил, вот уже с полчаса сидел рядом со мной! Да, да, доктор Сакробоско Хазельмайер собственной персоной присутствовал за нашим столом!!! «Ага, вот он, тут как тут, легок на помине - подсел к нам третьим, когда я против своего обыкновения согласился с утверждением Кубина о том, что дьявол существует!» - смекнул я и зябко поежился, хотя стоявшее в зените солнце палило так, будто собиралось испепелить все живое.
- Итак, вы согласны со мной, господин Хазельмайер, - внезапно совершенно отчетливо коснулся моих ушей голос Кубина, и я стал мало-помалу соображать, что эти двое, судя по всему, беседуют уже довольно давно и явно не обращая на меня никакого внимания, - когда я утверждаю, а этот болван Майринк всегда вступает со мной в пререкания, что дьявол существует не только как невидимый, метафизический субъект, использующий наше го брата художника в качестве марионеток, чтобы время от времени потешить себя курьезным зрелищем собственных портретов, но и как вполне материальный, из плоти и крови, объект, коему ничто человеческое не чуждо, ибо и ему хочется иногда по резвиться на лоне природы и побродить под сенью дерев, срывая цветочки?