— Марья! Нет!.. — но девчонка была на полпути к двери, — вот же зараза, блин!
— Добрый вечер, — донёсся до неё баритон Северинцева, пока она лихорадочно смывала шампунь с несчастного Гешки, — я тут мимо ехал, решил проведать пострадавших.
— Проходите, проходите, — в звонком голоске Машки гостеприимность просто зашкаливала, — вот сюда, в кухню. Нара сейчас придёт. Мы котёнку блох выводим.
За время, пока Нара вытирала котёнка, переодевалась в джинсы и футболку и пыталась привести в божеский вид бардак на голове, в кухне вовсю хозяйничала Машка.
Когда она вошла, Северинцев был уже, «дядей Сашей» (о, господи!), и сидел за щедро накрытым столом, причем половина того, что лежало на тарелках, судя по всему, было им же и принесено. Особенно впечатляла внушительная корзинка со спелой клубникой, вкусной даже на взгляд. Если бы не Манюнина непосредственность, неловкости было бы не избежать, всё-таки видеть Северинцева в нерабочей обстановке было непривычно, хотя выглядел профессор без своего обычного одеяния очень и очень неплохо. Даже сексуально. В жемчужно-сером тонком джемпере, выгодно подчеркивающем его поджарую фигуру и дизайнерских тёмно-синих джинсах. Ну, и конечно руки! Настоящие руки хирурга! С узкой кистью и длинными пальцами, сильными настолько, что он, в случае чего, спокойно пережимал аорту.
— Добрый вечер, Нара Андреевна, — в его глазах светилось лукавство пополам с самодовольством.
— Добрый. Вы решили навестить Машу? Как мило! Даже успели найти с ней общий язык, как я погляжу, а вот Гешку вам вряд ли удастся увидеть, он после помывки под диван спрятался.
— Но вы не переживайте, дядя Саша, — Нара мысленно содрогнулась, а Маша продолжала, — сегодня не вылезет, в следующий раз пообщаетесь. Вы ведь придёте ещё?
— Ну, если Нара Андреевна будет не против.
— Она не против. Вы не обращайте внимания. Обычно она не такая бука. Просто вы пришли неожиданно, вот она и растерялась.
— А я и не обращаю. Наоборот, растерянность ей к лицу. Обычно она очень серьёзная, — улыбнувшись, заявил он, и Нара отметила, что улыбка у него очень красивая. Вообще, в последнее время, Северинцев, который по её мнению считал её чем-то вроде живого приложения к операционному столу стал смотреть на неё несколько по-другому.
Они выпили чая, во время которого Машка выяснила, что гость предпочитает кофе, и пообещала к следующему разу сварить ему целый кофейник, съели принесённые Северинцевым йогуртовые пирожные и почти всю клубнику. Вернее, пирожные съела Маня, а Александру и Наре досталось одно на двоих. Потом Машка сказала «я сейчас!» и умчалась куда-то в комнату, оставив их наедине.
Профессор рассматривал её будто под микроскопом, и под его изучающим взглядом Нара чувствовала себя неуютно. Молчание грозило затянуться. Нара немного успела изучить его и в то, что он заботится о спасенной Мане не верилось. Такая показушная забота, ни каким боком не вписывалась в его образ. Вообще. Поэтому, она решила выяснить, что он здесь забыл.
«Была не была, — мысленно сказала она себе, — за спрос денег не берут, но будь я проклята, если он приехал сюда не с определённой целью.»
— Александр Николаевич, скажите прямо, зачем Вы здесь? — боясь поверить в собственную догадку, спросила она.
— Нара Андреевна, — в тон ей ответил он, — вы же умная женщина, за что я Вас очень ценю, неужели сами не догадываетесь? Маша, безусловно, занятная и непосредственная девчушка, но…
Он хотел добавить что-то ещё, но вернулась Машка, притащив привезённое с собой лото, и объявив, что они просто обязаны сыграть с ней хотя бы одну партию, и он замолчал. Хотя нужно было быть очень крупной идиоткой, чтобы не понять, что он хотел сказать этим своим «но».
Нара уже и забыла, когда в последний раз играла в лото, но Манюня уговорит и мёртвого подняться. В результате, они провели чудесный вечер втроём, и Северинцев засобирался домой только в одиннадцатом часу.
— Ох, совсем забыл! — он уже стоял в прихожей и собирался открыть дверь. — Маша, ты заговоришь кого угодно! Завтра в девять ты должна быть в отделе кадров нашего кардиоцентра. Напишешь заявление и возьмешь направление на медосмотр. Я договорился с заведующим детской реанимации. Тебя берут санитарочкой.
Взвизгнув от восторга, Маня сначала кинулась обалдевшему Северинцеву на шею, а потом на одной ноге поскакала в кухню, приговаривая:
— Меня взяли, меня взяли! Ура! Ура! Ура!
Профессор только головой покачал, но на его губах снова расцвела улыбка.