Северинцев притворно вздохнул:
— Нет. К сожалению, пока ещё не моя женщина раскатывает в яичной скорлупке, нисколько не заботясь о собственной безопасности, — он достал из кармана сотовый и набрал номер. — Толик, привет. Эвакуатор пришли на Челюскинцев… Ага, я тут напротив банка стою… Нет. Не моя. У девочки машинка сломалась. Ага. Я через часок заеду, да, до встречи…
— Что это вы такое делаете?
— Эвакуатор вызвал, Вы разве не слышали? У вас коробка накрылась. Нужно менять.
— Какая ещё коробка?
— Коробка передач, — Северинцев закатил глаза, — вас вождению тоже любовник учил? Или всё же в школу ходили?
— Не ваше дело! Что вы ко мне прицепились, в конце концов! Я вас не просила никого вызывать! Поезжайте своей дорогой, ишь раскомандовались тут! — её просто разрывало от возмущения, а этот нахал стоял и улыбался.
— Как же вам идёт, когда вы злитесь! Ладно, не надо кипятиться, я просто хотел помочь.
— Без вас справлюсь! — Нара сердито смахнула каплю, упавшую ей на лицо, — Чёрт, дождь ещё этот!
— Вот и я о том же. Пошли лучше ко мне в машину. А то простудитесь не дай Бог. У нас завтра план большой.
— Спасибо, мне и здесь не дует, — она упрямо тряхнула головой и забралась в салон «Моти».
Северинцев обошёл машину, открыл пассажирскую дверь, и для удобства отодвинув сиденье, уселся рядом.
— Любуетесь собой, да? — Нара сердито на него покосилась, — то же мне, рыцарь нашелся!
— Забочусь о сохранности ценного сотрудника. Вдруг Вас украдут?
Нара махнула рукой, состязаться с ним в язвительности только себе нервы портить.
Она замолчала, профессор тоже и пока дожидались эвакуатор, просто сидели и слушали как в окна стучит дождь.
…- В машину ко мне быстро! — Северинцев повернул голову, заметив, как к его джипу подъехал эвакуатор, — и без возражений, пожалуйста! Я не кусаюсь, а на улице дождь стеной.
— Спасибо, но я лучше такси поймаю.
— Нарываетесь на путешествие в моих объятиях? Нет? Тогда вперёд!
— Хорошо, — вздохнула Нара, понимая, что он всё равно не отвяжется, вышла из машины и стрелой понеслась к джипу.
Дождь действительно лил как из ведра, и за каких — то пару минут, она вымокла до нитки. На Северинцева же когда он открыл дверь, вообще без смеха смотреть было невозможно.
Взъерошенный, в прилипшей к телу рубашке, сейчас он был похож не на профессора медицины, а на большую диковинную птицу.
— Уф! С вас полотенце и горячий кофе. Надеюсь, он у вас есть?
— Только растворимый, — Нара впервые за всё время улыбнулась ему.
— Тогда чай.
— Угу. С малиной.
— Лучше с мёдом.
— Договорились.
Когда они промокшие, появились на пороге, Маша развила бурную деятельность. Нару загнала в комнату переодеваться в сухое, а профессора — в ванную, притащив ему большое махровое полотенце. Потом, покопавшись в недрах стоявшего в прихожей шкафа, выудила оттуда старенькую, но чистую футболку Нариного отца, в которой тот делал ремонт в квартире дочери. Через полчаса все сидели в кухне и чинно пили горячий чай с мёдом, малиной, сушками и шоколадными конфетами, которые Северинцев достал из портфеля. Маша болтала без умолку, рассказывая свои сегодняшние хождения по медосмотру:
— Ой, у вас такие драконовские правила! Одних справок надо целую кучу собрать! Будто я не в санитарки поступаю, а в космос полететь готовлюсь.
— Что есть то есть, — Северинцев сунул в рот ложечку с мёдом и принялся со вкусом её облизывать, — но ничего не поделаешь, таковы правила. Вот поступишь в институт, тебя там замучают СанПином. Тебе что-нибудь уже удалось пройти? Я имею ввиду медосмотр.
— Уфу, я уше две спвафки повучива — от пфифоф и навколоха, — ответила Маша с набитым конфетами ртом.
— Маш, прожуй сначала, а то я ничегошеньки не понял.
— Говорю, психа и нарколога уже прошла, — Маша проглотила конфету, — и ещё из меня наверное целый литр крови выкачали на всякие там анализы.
— Фантазёрка!
— Ничего я не вру! Слава Богу, хоть палец не стали колоть, а то я боюсь до жути.
— Ну да, у нас кровь забирают только из вены.
— Что, даже на простой анализ?
— Даже. Только не на простой, а на общий. В наших лабораториях бельгийская аппаратура и компьютер считывает с мазков венозной крови все нужные показатели.
— Ух ты — здорово! А можно мне потом хоть одним глазком взглянуть на операцию?