— Север, ты всё же подумай. Пожалуйста! Разве ребенок виноват в том, что её мать дура набитая.
— Посмотрим. — Он шагнул в лифт, придерживая двери, — Валер, хорош уже оглядываться. Или ты едешь к себе или я уезжаю один. Мне ещё общий обход делать. Я и так на час задержался.
— Да еду я, еду, — Лисовицкий шагнул в лифт, расстроенно качая головой, — вот скажи мне, Север, откуда берутся такие упёртые фанатики?! Родного ребёнка готова в расход пустить, ради идиотской веры. Сука!
— Лис, успокойся! Если тебе полегчает, хорошо, я подумаю. Может и возьму девчонку.
— Сань, ну ты…, блин, Сань, ты согласись, пожалуйста!
— Всё, иди, Валера. — лифт остановился на детском этаже. — Дай мне время до завтра.
— Да конечно, — обнадёженный Лисовицкий вышел, а Северинцев поехал к себе.
После обхода ему позвонил Волков.
— Сань, ходят слухи, что ты сегодня просто в шикарном настроении, — осторожно поинтересовался он, — в лотерею выиграл что ли?
— Угу. На поле чудес был ночью. Что Валерка настучал?
— Нуу…
— Понятно. Приходи, кофейку выпьем. У меня сегодня в кои-то веки операций нет. Тоха с ребятками сегодня солируют. Тем более, ты все выходные порывался со мной какой-то сногсшибательной инфой поделиться. Так что дерзай, пока я добрый.
— Уже лечу! Буду через десять минут.
— Давай. Крылья по дороге не потеряй, птица-киви ты моя!
Глава 8
Северинцев засыпал зёрна в кофемолку и только собирался её включить, как зазвонил местный телефон.
— Александр Николаевич.
— Я.
— Это Оля. У меня тут Золотарёв в перевязочной. Антон Олегович сказал мне, что Вы его посмотреть хотели.
— Уже иду. Повязку снимай пока, приготовь длинный зажим, зондик — двоечку и резинку. Дренаж поменять надо. И хлоргексидин открой.
— Хорошо.
— Да. И ещё аппарат УЗИ подключи мне. Затёк поищем. Что-то мне его температура не нравится.
— Всё сделаю.
Когда он вошёл в перевязочную, все было подготовлено и Оля как раз втыкала вилку от портативного аппарата УЗИ в розетку. Вид у медсестры был очень расстроенный, а глаза красные.
— Оль, что-то случилось? — спросил Северинцев, моя руки.
Ольга кивнула и глаза налились слезами.
Он локтем закрыл кран, вытер руки салфетками и подошел к девушке.
— Что с тобой?
— Настю убили.
— Кого? Какую Настю?
— Прохорову. Она моей подружкой была. Лучшей, — слёзы градом полились на маску.
Он взял девушку за подбородок и заглянул в полные слёз глаза:
— Слушая меня, девочка! Я понимаю, это больно и тяжело и очень трудно, но ты соберись, пожалуйста. Давай сделаем перевязку, а потом поговорим. Если не можешь, лучше сразу скажи. Я позову сюда Наталью Игоревну, а ты пойдёшь домой.
— Нет, Александр Николаевич, — затрясла головой Оля, — я… я уже успокоилась.
— Точно? Сможешь продолжать работу?
— Да.
— Хорошо. Тогда умойся, смени маску, а я пока начну.
… Когда пациент был благополучно перевязан и отправлен в палату, он сбросил перчатки в дезраствор и развернулся к Ольге:
— Оль, если я тебя попрошу рассказать о Насте, ты не расплачешься снова?
— Не знаю. Я попробую.
— И?
— Её убили ещё в пятницу, — глотая слёзы, начала девушка, — недалеко от дома. Я к маме уезжала и не знала ничего. А сегодня, её родители позвонили Сергею Семёновичу и сказали. Я не знаю точно, как это произошло. Это… это просто кошмар какой-то! Сначала Полька, теперь Настя…Что происходит вообще? — Она закрыла лицо руками и всё-таки разрыдалась.
— Вот и я хотел бы знать, что у нас в клинике творится. Знаешь что, голуба моя, иди-ка ты всё-таки домой. Сколько у тебя ещё перевязок осталось?
— Пять. Из них две объёмные.
— Ничего. Наталья справится, не впервой.
— Спасибо, Александр Николаевич! Я правда, старалась взять себя в руки, но… никак не получается.
— Я понимаю, Оль. Тебя есть кому встретить? На твоём месте, я бы поостерёгся один ходить. Чёрте что творится!
— Мой парень сейчас на работе. Но я такси возьму.
— Беги давай. Наталье Игоревне скажешь, что я тебя отпустил.
«Да, что происходит, — думал он, направляясь в сторону своего кабинета, — какая тварь гробит девчонок? Совсем ведь молодые ещё!»
У кабинета его уже ждал Володька.
— Ты чего внутрь не заходишь? Я специально дверь не запер.
— Да я только что подошёл. Девчонки постовые сказали, что ты на перевязке, я и остановился с ними поболтать, — сказал Вовка, проходя следом за ним. — Настю Прохорову убили. Знаешь?