Таким образом, следует еще раз обратиться к этим понятиям, чтобы заново оценить их и привнести в них диалектику, дав более строгое определение отношений «производство – продукт», а также связей «произведение – продукт» и «природа – производство». Предваряя дальнейшее изложение, коротко скажем так: в произведении присутствует нечто незаменимое и уникальное, тогда продукт может быть повторен и возникает в результате повторяющихся жестов и действий. Природа творит, а не производит; она предоставляет ресурсы для творческой и производительной деятельности общественного человека; но она создает потребительные стоимости, а всякая потребительная стоимость (любой продукт, если он не предназначен для обмена) возвращается к природе или функционирует как природное, естественное благо. Земля и природа, естественно, неразделимы.
Производит ли природа? Этимологически «произвести» (produire) означает «вести вперед», выводить из глубины наружу. Однако природа не трудится; более того, одна из ее характеристик состоит в том, что она творит. Ее творения, то есть отдельные «существа», просто возникают, появляются. Ей самой они неведомы (если не предполагать, что природа – это некое расчетливое божество, провидение). Дерево, цветок, плод – не «продукт», даже в саду. Роза существует без всяких «почему», она цветет потому, что цветет. «Не спрашивая, видят ли ее» (Ангелус Силезиус). Она не знает, что красива, что приятно пахнет, что в ней присутствует осевая симметрия n-го порядка и т. д. Ясно, что эти вопросы нужно ставить и к ним возвращаться. «Природа» не может действовать, имея в виду ту же конечную цель, что и человек. То, что она творит, все эти «существа» суть произведения; в них есть «нечто» уникальное, хоть они и принадлежат к определенному роду и виду: это дерево, эта роза, эта лошадь. Природа представляет собой огромную территорию порождений. «Вещи» рождаются, растут и созревают; они увядают и умирают. В этих словах кроется бесконечность. Природа простирается перед нами – буйная, щедрая, скупая, обильная, всегда открытая. Пространство-природа – это не пространство театральной постановки. Почему? Потому. Цветок не знает, что он цветок. А умирание не знает смерти. Судя по слову «природа» с его древней метафизической и теологической значимостью, главное происходит на глубине. Говоря «природа», мы утверждаем спонтанность. Но природа отдаляется от нас – и это еще очень мягко сказано. Возможно, не стоит даже исключать идею, что природу убьет антиприрода – абстракции, знаки и образы, речь, а также труд и его продукты. Вместе с Богом умирает и природа. «Человек» убивает их – и, возможно, тем самым совершает самоубийство.
«Человек», то есть социальная практика, создает произведения и производит вещи. В обоих случаях необходим труд, но применительно к произведению роль труда (и творца как труженика) кажется вторичной, тогда как в изготовлении продуктов она доминирует.
Уточняя философский (гегельянский) термин «производство» и обращаясь к экономистам и политической экономии, Маркс стремился выявить рациональное начало, имманентное как этому термину, так и его содержанию, деятельности. Рациональность избавляет его от необходимости обращаться к некоему предсуществующему разуму, божественному или «идеальному», то есть теолого-метафизическому. Тем более она не требует и обращения к конечной цели, внеположной производительному действию, следующей за ним и направляющей его. Производство в марксистском смысле преодолевает философскую оппозицию «субъекта» и «объекта», а также отношения, выстроенные философами на основе этого разграничения. В чем состоит рациональность, имманентная производству? В том, что оно выстраивает ряд последовательных актов, преследующих определенную «цель» (предмет, который нужно произвести). Оно определяет некий пространственно-временной порядок операций, которые следуют друг за другом и результаты которых сосуществуют. С самого начала деятельности, имеющей подобную цель, приводятся в движение пространственные элементы (тело, части тела, глаза), в том числе материалы (камень, дерево, кость, кожа и пр.) и орудия (инструменты, оружие, язык, команды и приказы). Активный интеллект устанавливает между всеми элементами этого последовательного материального действия отношения порядка, то есть одновременности, синхронии. Непрерывный переход от темпоральности (последовательности, цепи) к спациальности (одновременности, синхронизации) – определяющая черта всякой производительной деятельности. Эта форма неразрывно связана с целеполаганием, а значит, с функциональностью (целью и смыслом действия, энергией, затраченной на удовлетворение данной «потребности») и с приведенной в движение структурой (навыками, ловкостью, жестами, сотрудничеством в работе и т. д.). Формальные отношения, позволяющие связать воедино всю совокупность действий, неотделимы от материальных условий индивидуальной и коллективной деятельности, идет ли речь о том, чтобы сдвинуть огромный камень, или загнать дичь, или изготовить простой или сложный предмет. В рамках такого анализа рациональность пространства не является результатом какого-то качества или свойства человеческого действия вообще, человеческого труда как такового, «человека» или социальной организации. Наоборот, она сама – первопричина и источник (не отдаленный, а непосредственный или, вернее, имманентно присущий) рациональной деятельности, источник скрытый, однако предполагаемый в силу неизбежного эмпиризма тех, кто трудится своими руками и орудиями, кто, используя собственную энергию, соединяет или сочетает свои действия.