С этими уточнениями, понятие производства остается конкретной универсалией, выявленной Марксом на основе идей Гегеля, но впоследствии замутненной и размытой. Что оправдывает некоторые критические соображения, в которых, впрочем, немедленно обнаруживается их тактическая цель: ликвидировать это понятие, вообще все марксистские понятия, а следовательно, конкретную универсалию как таковую (в пользу абстрактного и ирреального, обобщенных в нигилистическом угаре)[42].
В правом лагере, если можно так выразиться, понятие производства почти сливается с продуктивистской идеологией, с топорным и грубым экономизмом, который пытался присвоить его себе. В лагере левом (или «левацком») слова, сновидения, тексты, понятия трудятся и производят сами по себе: выходит любопытная картина труда без трудящихся, продуктов без производства или производства без продуктов, творений без творцов (без «субъекта» и «объекта»!). Слова «производство знания» еще имеют некоторый смысл, если речь идет о происхождении концептов: любой концепт рождается и растет; но если нет действий и дискурсов социальных существ – «субъектов», – то кто эти концепты производит? Вне определенных пределов использование таких формул, как «производство знания», чревато серьезными опасностями. Либо мы недолго думая подверстываем познание под промышленное производство, принимая существующее разделение труда и использование машин (информационных), либо лишаем понятие «производство», равно как и понятие «знание», всякого определенного содержания, как применительно к «объекту», так и применительно к «субъекту», что открывает дверь для всяких досужих вымыслов и иррациональных измышлений.
Но (социальное) пространство не является вещью в ряду других вещей, продуктом среди прочих продуктов; оно включает в себя все произведенные вещи, содержит отношения этих вещей в их сосуществовании и симультанности: (относительном) порядке и/или (относительном) беспорядке. Оно – результат совокупности последовательных операций и не сводится к простому объекту. Однако в нем нет ничего от фикции, ничего ирреального и «идеального», сопоставимого с идеальностью знака, репрезентации, идеи, сновидения. Оно возникает из действий, совершенных в прошлом, оно позволяет совершать некие действия, побуждает к ним или запрещает их. Среди этих действий одни связаны с производством, другие с потреблением, то есть с использованием плодов производства. Социальное пространство предполагает многообразные знания. Каков же его статус? Каковы его отношения с производством?
Производить пространство. Это словосочетание не имело никакого смысла, пока понятия находились в безраздельной власти философов. Пространство философов может создать только Бог в качестве первого Своего творения, бог картезианцев (Декарта, Мальбранша, Спинозы, Лейбница) или Абсолют посткантианцев (Шеллинга, Фихте, Гегеля). И если позднее пространство стало представляться упадком «бытия», развертывающимся во времени, то эта уничижительная оценка ничего не меняет. Релятивизированное, лишенное ценности пространство тем не менее целиком зависит от абсолюта, от длительности (у Бергсона).