Еще какое-то время я полежал с закрытыми глазами, притворяясь, что умер. Впрочем, и притворяться-то особой нужды не было — я уже приблизился к тому состоянию, когда человеку становится все равно, что с ним будет дальше, лишь бы его не трогали. Мой предок, однако, своей назойливостью мог бы, пожалуй, поднять даже труп из могилы и заставить его бегать вприпрыжку. Я сильно подозревал, что он не угомонится и, если я не подчинюсь, мне придется слушать его вопли до самой смерти. Это было уже слишком! Собрав последние силы, я поднялся на ноги. Голова кружилась, комната пыталась перевернуться и встать на потолок. Наверно, я выглядел как пьяный. Неудивительно, ведь крови я потерял ужас сколько! От самой темницы тянулся за мной кровавый след, а шкура на полу превратилась в какое-то липкое болото.
Пошатываясь, я доплелся до стены. Роксанд провожал меня взглядом рубиновых глаз и брюзжал:
— Столько глупостей может наделать только такой сумасброд, как ты! Освободил темного эльфа, добровольно позволил себя ранить… Интересно, что ты еще натворил? И как ты вообще оказался в темнице?
— Слушай, нежить, — не выдержал я, — когда у меня возникнет желание излить душу первому встречному, я тебя позову! А сейчас исчезни!
На этот раз призрак все-таки обиделся, проворчал что-то невнятное по поводу «первого встречного» и рассеялся туманной дымкой.
До стола я добрался по стеночке, как орк после трехдневной пьянки. Там среди прочего хлама стояла шкатулка из какого-то ценного дерева, названия которого я не помнил и которое растет только в Эстариоле, стране лесных эльфов. В этой шкатулке ученик черного колдуна Энди хранил целебные зелья и бальзамы, которые ему приходилось прятать от своего не жалующего целительства учителя. С помощью этих снадобий он не раз вытаскивал меня с того света. Я выбрал самую внушительную бутыль, вытянул зубами пробку и плеснул на рану какой-то волшебной гадости, воняющей не иначе как кошачьей мочой. Кровь зашипела, вспенилась и почернела, а я ощутил сильнейший приступ тошноты. Не от вида крови, конечно. Просто у меня нелады с магией.
Бинты нашлись в той же шкатулке. Я кое-как обмотался ими, еле переставляя ноги, поднялся в спальню и рухнул на постель.
Роксанд тут же расположился в собственном портрете. Глаза на картине загорелись красным огнем, а губы зашевелились, произнося голосом моего предка:
— Ты хотя бы понимаешь, что наделал? Темные эльфы — враги Фаргорда с начала времен. Пока их король был у нас в плену, можно было диктовать им любые условия, потребовать выкуп, наконец…
— Зачем тебе выкуп, ты же умер двести лет назад?
— Я воевал с темными эльфами двадцать шесть лет, — упавшим голосом проговорил Роксанд. — Сколько славных воинов полегло в этой войне! И все насмарку из-за глупого взбалмошного мальчишки! Ему, видите ли, захотелось отпустить короля темных эльфов!..
Старый ворчун никогда не упускал случая поучить меня уму-разуму в самых нелестных для меня выражениях, но я не обижался. Действительно глупый взбалмошный мальчишка, как меня еще можно назвать? Если бы перед тем, как что-нибудь совершить, я задумывался о выгоде, как Роксанд или мой приятель Крайт, или о пользе для королевства, как хотел бы отец, или хотя бы о последствиях, стольких неприятностей смог бы избежать. Только я никогда ни о чем не задумываюсь, просто, как говорит Роксанд, делаю, что моя левая нога захочет, поэтому и попадаю во всякие истории. Хорошо еще, что из вооруженных стычек я выхожу победителем, а победителей, как известно, не судят, только изредка мучают нравоучениями.
Роксанд еще долго ворчал, но я уже не слышал, потому что заснул, а может, просто потерял сознание.
Девушка шла по лесу. Сухие желтые листья шуршали под ее легкими ногами. На ней было простое платье — так одеваются девушки из ближайших деревень, которые приносят в замок дичь или хворост, а потом долго смеются со слугами на берегу Королевского озера — но я точно знал, что она не простая крестьянка. На голове у нее был золотой обруч, такой же, как у меня, с восьмиконечной звездой и крупным бриллиантом. Наверное, это была принцесса.
А как она была красива! Волосы, золотистые, как солнечный свет, глаза, синие, как вода в озере в ясный день, губы… Я отдал бы все сокровища старого Роксанда за то, чтобы хотя бы раз прикоснуться к ним своими губами!
Я никогда не встречал эту девушку, но мне знакома была каждая ее черточка. Я не раз видел ее во сне. И вот теперь я шел за ней и думал, что надо бы подойти и заговорить, но почему-то не мог решиться. Вся моя наглость, которая обычно так возмущает отца, куда-то подевалась. Я не мог придумать ни одной фразы, которую можно было бы сказать такой вот красивой девушке, чтобы не показаться ей назойливым болтуном.
Так я и шел, не прямо за ней, а поодаль, чтобы раньше времени не попасться на глаза. Шел и думал, что таким красивым девушкам опасно в одиночестве гулять по лесу. В Фаргорде полно кровожадных зверей и людей, еще более кровожадных, чем звери. А потом мне пришло в голову, что если на нее нападут разбойники, то это будет не так уж и плохо. Ведь я смогу ее защитить! Как ни странно это звучит, но для меня гораздо легче справиться с десятком головорезов, чем просто заговорить с одной девушкой, которая к тому же мне нравится. «Здорово будет спасти ее от разбойников, — думал я, — ведь тогда она, наверное, первая обратится ко мне, ну, хотя бы для того, чтобы поблагодарить… »