Так что, когда я красный от интенсивного трения и горячей воды, добрел до конференц-зала, мне хотелось только одного: завалиться на какую-нибудь горизонтальную поверхность и уснуть. По пути я зашел в кабинет и взял новый телефон, который лежал у меня в ящике стола просто на всякий случай, симку мне удалось спасти, вытащив из обломков разбитого телефона. Мне действительно стоит подумать о том, чтобы выпуском телефонов заняться.
Все уже собрались и ждали только меня. Эдуард, Рейн, Ванда, Эван и Регган — все самые близкие мне люди, в каждом из которых я за сегодняшний день усомнился. В каждом! Я словно по кусочку от себя отрезал, каждый раз, когда всплывали свежие «факты». И все это произошло потому, что эти самые близкие для меня люди никак не хотели говорить друг с другом. Никак у них не получалось работать в команде. Каждый из них был верен мне и моей стране, но они никогда не могли довериться друг другу. Это были люди из разных слоев, с разным менталитетом и разным отношением к жизни, каждый из которых пытался решить ту или иную проблему в одиночку, преследуя разные цели или не преследуя их совсем, считая себя выше всей этой чепухи, с которой он мог разобраться лично. И то, что они никак не могли договориться, в итоге привело к большой проблеме, собравшей нас наконец-то здесь. И эту проблему было необходимо решить здесь и сейчас, чтобы больше ничего подобного не повторилось.
В гробовой тишине я дошел до своего места в центре стола. Все переводили хмурые взгляды друг на друга и молчали. Времени было мало, поэтому необходимо было начинать. Я вдохнул побольше воздуха, чтобы сказать первое слово, как дверь распахнулась, и в комнату вплыл Леонардо Дефоссе. Черный траурный костюм подчеркивал его бледность и придавал его красивому лицу некоторую одухотворенность.
— Что ты здесь делаешь? — процедил я сквозь зубы, во все еще стоящей в зале тишине.
— Как это что? Мы же договорились, ну помнишь, когда допрашивали того типа, который в меня пистолетом тыкал, — Лео изумленно уставился на меня.
— О чем ты говоришь? — я потер виски. — У нас кризис, а с тобой мы ни о чем не договаривались.
— Дей, ты что же забыл? Кризисы всегда были, есть и будут, а Гволхмэй у нас только один. Мы же договорились оттащить его в ошейнике в дом боли, снять ему самую дорогую госпожу…
— Зачем? — вытаращилась на блондина, который похоже не понимал, что жить ему осталось минуты две, Ванда.
— Ой, он же опять навоображал себе невесть что, — всплеснул руками Лео. — А так как он мазохист, и он сам, кстати в этом признался, то для того чтобы привести его в норму, и чтобы он уже начал соображать, этого плохого мальчика нужно примерно наказать, — тишина стала просто гробовой, а этот самоубийца тем временем продолжил. — Тем более нам с Деймосом не мешало бы отдохнуть, перезагрузиться, так сказать, вот и совместили приятное с полезным: там есть шикарный бар и при желании за отдельную плату мы сможем понаблюдать за процессом наказания. — Он реально сейчас признался, что посещал такие заведения? Я округлил глаза. — Да, я с сегодняшнего дня официально отец-одиночка со всеми вытекающими последствиями в виде расшатанных нервов и бессонных ночей…
— У младшего Лео три няньки, которые неустанно следят за ним, что ты несешь? — я попытался осадить пыл своего белобрысого друга, с трудом вникая в факт, что Лео развелся с Кристиной, не доводя до смертоубийства в этой комнате. Быстро же он. И ребенка умудрился отобрать. Ничего, все еще может наладиться. Может, еще раз поженятся.
— И вообще, Дей, ты не подарил молодоженам подарок и это полноценное свинство с твоей стороны. Вот, не благодари, — он смерил меня высокомерным взглядом и жестом фокусника вытащил из-за спины коробку, перевязанную красной лентой, и вручил ее Ванде. — Это вам от главы вашей Семьи, как залог вашего семейного счастья.
Ванда недоуменно под пристальными взглядами присутствующих открыла коробку, и тут же закрыла ее, но тех пяти секунд, которые она потратила на разглядывания содержимого, нам хватило, чтобы разглядеть главное: Лео действительно приобрел набор для садо-мазо. В коробке лежали различные плетки, пара стеков, мягкие наручники, зажимы для сосков…
— Ик, — я икнул и перевел шальной взгляд с онемевшей Ванды на сидящего с открытым ртом Реггана. Ванда так медленно перевела на меня взгляд, в котором читалось желание убивать, что я решил все же уточнить некоторые моменты, обращаясь к Реггану. — А знаете, в этом какое-то рациональное зерно есть. После той дичи, что ты натворил, тебя действительно необходимо наказать, тем более ты последние двое суток прямо-таки напрашиваешься на это.