— Ну что вы, Марк, какие секреты? — Джо расплылся в улыбке. — Никаких секретов, просто нужно любить и ценить друг друга.
— Это невероятно, волшебно и так необычно, вы позволите? — я подхватил Кэмела под руку и потащил из зала, чтобы ненароком не разбудить всех счастливчиков, потому что даже большая доза транквилизатора не будет действовать вечно.
— А куда мы идем? — бесхитростно спросил Джо.
— Мы идем туда, где никто не сможет вас перебить, и вы сможете в полной мере поделиться рецептом всеобщего счастья с нами, а также с огромной аудиторией наших замечательных зрителей.
Как-то так получилось, что мы снова завалились в кабинет неизвестной мне мисс Браун. Я почти силой заставил Джо сесть за стол, а сам расположился напротив. Регган встал сбоку, чтобы в объектив попадали мы все вместе: и я, и Джо, и стол между нами. С другого края примостился причитающий Лео, который постоянно меня отвлекал своим бубнежом о несправедливости этой никчемной жизни.
— Итак, мистер Кэмел, что вы намерены сделать, чтобы все жители нашей прекрасной страны нашли счастье в добре и взаимопонимании? — широко улыбаясь, задал я свой первый вопрос.
Всё интервью заняло примерно час. Джо было не заткнуть, и мне оставалось только поддакивать и, улыбаясь, вставлять остроумные ремарки.
Прервал нас шум, раздавшийся в коридоре. Значит, действие транквилизатора подходило к концу. Пора было сваливать отсюда.
— Всего хорошего, мистер Кэмел, — я снова потряс его руку. — Вы нас сегодня просто невозможно порадовали. Скажите, не на камеру, а зачем вы пришли сегодня во дворец, если это конечно не секрет?
— Ну какой секрет, что вы, Марк, — махнул рукой Джо. — Просто президент Янк обещал мне презентовать некую древнюю лампу, но в свете моего теперешнего состояния, я считаю это неактуальным.
Каким образом я не свалился на пол, а продолжал улыбаться, пока бежал к двери, волоча за собой Лео, еще надолго останется для меня загадкой. А с Янком мы очень обстоятельно побеседуем, когда эта мразь очухается от своих фиолетовых глюков.
— Где лампа, гад? — процедил Регган, когда мы бежали по коридору к приемной президента, из которой была неплохая возможность отступить, если нас снова зажмут в угол.
— В приемной на полу, — наморщив лоб, сообщил Леонардо, в глазах которого всё чаще и чаще проскальзывали ярко-синие искры.
— Замечательно, — я втолкнул его в приемную и заскочил следом, захлопнув дверь перед носом бежавшего за нами Янка, который очухавшись от действия транквилизатора, резво ринулся в погоню. Схватив стул, я быстро всунул его в ручки, заблокировав таким образом дверь. Регган проделал тоже самое с дверью запасного выхода. — Вызывай джинна и возвращай всё на свои места! — в двери заколотили с такой силой, что стало понятно — они долго не выдержат, но нам долго и не нужно было.
— Аль-Рашид, я хочу загадать своё последнее желание, — горестно взвыл Лео, заламывая руки.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин, — джинн опять был облачен в деловой костюм тройку, и традиционный поклон смотрелся несколько нелепо.
— Моё последнее желание — отмена всех предыдущих, — Лео тяжко вздохнул и побрел к своему рабочему месту, где упал на кресло и принялся обмахиваться ладонью.
— Слушаюсь, — сквозь зубы процедил джинн и щелкнул пальцами. После этого он повернулся ко мне и оскалил на редкость острые зубы. — Это ты виноват, Темный, что сорвалась такая великолепная шутка над неверными.
— Эй, ты не борзей, — Рег бросился ко мне, но джинн сделал небрежный пасс в его сторону и Регган упал на пол, сбитый на бегу воздушной волной.
Аль-Рашид вытянул руки в мою сторону, но тут уж моя магия не стала ждать, пока меня спеленают, и темные нити, вырвавшиеся из источника столкнулись с огненными, которые изливались из рук джинна.
Джинн быстро понял, что воздействовать таким образом на меня бесполезно, но отомстить почему-то горел именно мне, поэтому он перенес свою магию на потолок за секунду до того момента, когда за дверью начали падать лишенные счастья люди, а его самого засосало обратно в лампу, окутанного фиолетовым дымом.
Я успел схватить лампу и прижать её к себе, когда потолок начал рушиться. Под летящими обломками я бросился к столу секретаря, над которым ничего глобально-разрушительного не происходило. Леонардо был без сознания и полулежал в своем кресле, а Регган всё еще пытался освободиться от сковывающих его уз. В любом случае я увидел, что им ничего не грозит, когда на меня упал какой-то обломок, и наступила темнота.