Изменения, наблюдаемые нами в людях и в целом в стране с того момента, как мы покинули Гибралтар, были весьма значительными. Пропали брюки, рубашки и куртки, характерные для Европы. Их сменили просторные мантии и темные бурнусы арабов, лица женщин были скрыты от взоров, за исключением узкого разреза для глаз, сквозь который они разглядывали нашу процессию.
Пожилые люди, пасущие овец или не разгибаясь срезающие ряды волокнистых початков на скалистых полях, были закутаны в закрывающие голову балахоны, защищающие уши и шеи от палящего солнца. Все сливалось под просторными складками одежды, обернутой вокруг тел, и только огрубевшие ноги были видны в прорехах плетеных веревок их кожаных сандалий.
Солнце было жарче, чем за день до этого. Поля, за исключением тех, что имели примитивную ирригационную систему, были высохшими и заросшими редкой желтой травой и какими-то необычными колючими деревьями. Речка, казалось попавшая сюда каким-то чудом, была мелкой и коричневой от грязи; непригодная для питья вода лениво текла вдоль пыльных берегов, обсаженных чахлыми кипарисами. Сельская местность, с древними каменными домами и поломанными заборами, с петляющими среди скал и спускающимися к ним тропинками, создавала общее впечатление безжизненности и забвения.
Путешествие по бедной земле
Здесь велосипеды и ослы были самым распространенным видом транспорта. Глина вперемешку с палочками, сформованная в кирпичи, и европейская известь были самыми распространенными строительными материалами. Усталость и пассивность, столь давно поселившиеся на земле бедных, приучили их воспринимать нужду и добывание скудных средств к существованию, своим образом жизни, который никто в этом мире не ставил под сомнение. Было несложно понять, откуда взялся мусульманский закон Рока («Все записано и не может быть изменено»), который столь беспрекословно был принят этими людьми.
Испания была бедной страной, с ее крестьянами и поездами третьего класса, ее грязными улицами и закопченными городами, но то, что мы видели сейчас, было бедностью, настолько глубоко врезавшейся в лоно и социальную структуру этой земли, что казалась неискоренимой. Люди выглядели так, как будто они очень давно смирились с тем, что другой образ жизни мог стать для них шагом к распаду их системы. Перемена воспринималась не чем-то прогрессивным или даже регрессивным, а просто перемещением состояния бедности в его продолжение.
Сидя за рулем нашего Лендровера, мы чувствовали себя несравнимо богаче жителей этой страны, но для них, казалось, это не имело большого значения. Наше состояние не вызывало ни злорадства, ни желания много об этом говорить; нам достаточно было это знать, это иметь и не придавать этому значения.
Маршруты через Сахару
Наша красивая, подробная и удивительно точная карта Мишле указывала 3 основных маршрута через Сахару. Мы решили придерживаться нашего собственного плана - пересечь Марокко до Сахары, пересечь Сахару через Испанскую Марокко до Сенегала, пройти еще 1800 миль, путешествуя вокруг Африканского хребта до Нигерии. Этот маршрут проходил почти через каждую страну западной Африки и простирался почти на 5000 миль, и насколько мы могли судить, был самым интересным и самым познавательным из трех маршрутов.
Целью того дня был Агадир, находящийся на юге Марокко, на Атлантическом побережье. Он мог стать нашим трамплином к Сахаре, и мы полагали, что добираться туда мы будем долго и утомительно, хотя завершить это путешествие нам хотелось как можно скорее.
Испытывая страстное желание ежедневно преодолевать максимальную дистанцию, мы упорно ехали дальше, только на час остановившись в Марракеше, чтобы съесть ужин и заправить канистры. Затем мы отправились в ночь через Атласские горы.
Ужасные дороги
Дорога, ведущая в Атласские горы, была заасфальтирована так же, как и та, что вела в Тарродент и Агадир с другой стороны. Но те 60 км, которые лежали между ними, были наихудшими среди всех, они устроили нам два часа тряски и упорной борьбы с рулем и коробкой передач.
Три раза пришлось наполнять радиатор водой из немецких канистр, но как бы там ни было, Ровер неплохо держался весь путь.
Когда мы вернулись на проезжую дорогу, сразу после полуночи, мы начали испытывать чувство гордости и симпатии к нашей машине, которые постепенно перерасли в неистребимую любовь. Я вспоминаю тот Ровер с неумирающей привязанностью, как стареющий человек может помнить свою детскую любовь.
К тому времени мы валились с ног от усталости и не могли думать ни о чем другом, кроме как о том, как добраться в Агадир и лечь спать. В три часа дня мы еще ехали по темным тихим улицам города к морю, затем вдоль набережной, пока не уткнулись в утес, достаточно высоко подымающийся над уровнем дороги. Там, на его скалистой поверхности, мы разложили На земле наши мешки и уснули как дети.
Дальнейший ремонт
Ночью потек радиатор, его нужно было запаять паяльной лампой, итак, это стало нашей первой задачей на этот день. После завтрака в узком грязном проулке, во время, которого обе наши плиты вспыхнули, мы нашли нужную нам ремонтную мастерскую. Французский араб, владелец мастерской, был очень услужлив, и вдобавок к тому, что не взял с нас плату за сварку, дал несколько полезных советов в отношении нашего предполагаемого маршрута. Во-первых, в чем его полностью поддержал его партнер, нам не следовало предпринимать попытки пересечения Сахары в это время года. Мы сломаем машину, и нам придется ее оставить. Кроме того, это было бы очень опасно, поскольку мы ничего не знали о путешествиях по пустыням. И в любом случае в пустыне совершенно нечего смотреть.
Нет легкого пути
Мы поблагодарили его за заботу, но наши лица выражали дружеское безразличие к его мрачным предсказаниям. Мы также дружелюбно уверили его в том, что не собираемся проводить в пустыне времени больше, чем это необходимо. Мы собирались ехать прямо к Черной Африке без дальнейших отлагательств. Когда он понял, что мы не намерены прислушиваться к его мрачным предубеждениям, он подкинул нам еще один лакомый кусочек для размышлений. Марокканцы и алжирцы были втянуты в территориально - пограничный спор в отношении того района, через который мы в этот день собирались ехать. На прошлых неделях уже было убито несколько солдат. Если мы все же должны ехать, нам стоило бы посетить главную военную часть в городе и достать разрешение, позволяющее нам проехать через границы. Эта часть информации нас очень заинтересовала.
Спор на границе
Мы мало что понимали в африканской политике, и у нас не было никакого желания быть в нее вовлеченными. Наша экспедиция была вполне дружеской - этакий жест доброжелательности - и в любом случае мы можем избежать всего, что будет нехорошо для нас. Поэтому прямо из мастерской мы отправились в армейскую главчасть, чтобы достать пропуск, позволяющий нам проехать через эту спорную территорию. Мы прибыли в субботу только после полудня, но офисы были уже закрыты и могли остаться закрытыми до понедельника. Поскольку мы не могли продолжать путь без официального разрешения, нам пришлось ждать, пока офисы вновь откроются. Это было не слишком обременительно, поскольку на много миль вокруг Агадира простирались прекрасные солнечные пляжи. Все же мы были слегка встревожены отсрочкой, вносящий беспорядок в наш график, который призывал нас проделывать200 миль в день.
Почти небеса
В 10 милях по берегу от Агадира Mbi нашли маленькую необитаемую бухту с сотней ярдов чудесного чистого песка, защищенную от ветра и невидимую со стороны главной дороги. Это был Тот тип пейзажа, который содержится в туристических рекламных брошюрах, заманивающих отпускников в Северную Африку. Солнце целый день светило тепло и ярко. Наша приватность оставалась вне сомнений. За исключением случайно проезжающего на своем сонном ослике араба, мы никого больше за все выходные не видели. Вода была чудесная, как теплый шелк на ощупь, и мы, отказавшись от плавок, скакали нагишом, чтобы быть как можно ближе к природе и слиться с ней. В том месте, в то время, казалось, не было цены, которую можно было бы переплатить за ощущение быть покорителями мира. Это было само совершенство - за исключением одной небольшой детали, и это были мухи.