"Из всех частей армии, - говорилось в этом письме, - в политотдел поступают многочисленные жалобы товарищей красноармейцев, сражающихся на фронтах, о том, что находящиеся на родине их семьи голодают, не получая никакой помощи. Центральные органы приняли меры к тому, чтобы облегчить условия работы на местах. Инструкция о порядке обеспечения семейств красноармейцев Народного комиссариата социального обеспечения от 21 июня с. г. и правила выдачи ссуд семьям красноармейцев и добровольцев на поддержание их хозяйств Совнаркома от 25 июня ("Известия ВЦИК" № 133 и 136) упрощают все дело выдачи пайков и значительно уменьшают хлопоты семей красноармейцев.
Так как работа по оказанию помощи семьям красноармейцев возложена на отделы социального обеспечения, необходимо обратить на них самое серьезное внимание. Немедленно же выделить для работы в них энергичных, хороших работников. Работу в отделах социального обеспечения приравняйте к работе военной. Мобилизуйте для работы в них лучших товарищей, обяжите их почаще отчитываться перед нами, следите за их работой и своевременно направляйте. Немедленно же дайте свои указания уездным комитетам. Последние должны повести широкую кампанию по ячейкам, привлечь коммуны и использовать советские хозяйства для своевременной помощи семьям красноармейцев по уборке урожая.
ЦК ждет от вас срочных и энергичных мер к упорядочению и постановке на должную высоту дела помощи семьям красноармейцев"{80}.
Теперь обстановка резко улучшилась в пользу Советской власти, и мы испытывали чувство законной гордости, зная, что партия, Советское правительство и лично Владимир Ильич проявляют постоянную заботу о нас, военных, и старались, чтобы наша Конная армия, прошедшая немало огненных дорог войны, была всегда начеку.
Снова и снова жизнь заставляла нас думать о том, какой должна быть предстоящая военная реформа. Гражданская война закончилась. Страна получила возможность приступить к мирному труду, к практическому строительству новой жизни. Вместе с тем Ленин, партия призывали народ не притуплять бдительность, ни на минуту не забывать о грозящей нам опасности и беречь, совершенствовать Вооруженные Силы Республики Советов.
"Мы кончили одну полосу войн, - говорил В. И. Ленин, - мы должны готовиться ко второй; но когда она придет, мы не знаем, и нужно сделать так, чтобы тогда, когда она придет, мы могли быть на высоте"{81}.
Красная Армия, ее отдельные части и соединения, армии, фронты, в целом Реввоенсовет Республики накопили за годы войны громадный опыт. Надо было в этом опыте разобраться, обобщить его, все положительное закрепить в соответствующих документах, вооружить ими академии, училища, школы, довести до всего командного и политического состава.
Предстоял перевод армии на штаты мирного времени. Как это лучше сделать? Какие виды Вооруженных Сил и рода войск сохранить, какие реорганизовать? Какие новые создать? Какими должны быть военная доктрина, военное искусство, тактика Красной Армии? Неотложная задача - разрабатывать новые уставы, общие для армии, для отдельных родов войск. Старые все были временными. Как разрабатывать? Что развивать, что отвергать?.. Тысячи вопросов требовали немедленного ответа.
Мы говорили о них в частных беседах, обсуждали на Реввоенсовете. Нас, конечно, глубоко интересовало, что думают по поводу этого другие военачальники, каково мнение Фрунзе, какова точка зрения ЦК партии, В. И. Ленина.
В газетах и журналах печаталось немало статей, авторы которых затрагивали вопросы военной теории, в какой-то степени пытались систематизировать учение об армии пролетарского государства. В обсуждение вопросов военно-теоретической мысли включились и видные военачальники. М. В. Фрунзе и С. И. Гусев опубликовали тезисы, предложенные ими X съезду РКП (б) в качестве проекта резолюции по военному вопросу. М. В. Фрунзе, в частности, писал, что одним из основных условий обеспечения максимальной мощи Красной Армии является превращение ее в единый организм, спаянный сверху донизу не только общностью политической идеологии, но и единством взглядов на характер стоящих перед Республикой военных задач, способов их разрешения и методов боевой подготовки войск. Это единство является прочным основанием плана боевой подготовки страны, управления войсками и их вождения. Свое конкретное выражение оно должно найти во всех военных наставлениях, уставах и руководствах.
Как-то перед совещанием начдивов ко мне зашел Климент Ефремович Ворошилов.
- Добрый день, Семен Михайлович, - весело сказал он, протягивая руку. Как вы тут без меня, не скучаете?
- Думаю вот подать в отставку с поста командарма Первой Конной...
- Что случилось?
- Замучила неопределенность. Сотни вопросов надо решать, а как? Питаемся разными слухами, и никто не может сказать определенно, какой должна быть Красная Армия и что ждет кавалерию.
- Только-то! А я-то подумал бог весть что... Кончается неопределенность, Семен Михайлович. Вот! - Ворошилов достал из планшета журнал "Армия и революция" и подал мне. - Здесь напечатана статья Михаила Васильевича Фрунзе о единой военной доктрине. Помнишь, еще в прошлом году, когда мы на X съезд партии собирались, он говорил, что работает над этим вопросом?
- Как же, помню.
- Прочитай. Очень важная статья. Кстати, мне передавали, что на очередном съезде партии вопросы военной доктрины, военного строительства, военной реформы будут обсуждаться военными руководителями, и нам надо тщательно подготовиться...
Статья захватила меня. Каждую страницу, каждый абзац прочитывал несколько раз, вдумывался в каждое положение, бесконечно радовался, когда мысли М. В. Фрунзе совпадали с моими. Чувствовал, как у меня прибавлялось сил.
Михаил Васильевич писал, что учение о "единой военной доктрине" имеет огромное практическое значение для Республики. Оно должно прежде всего учитывать характер тех боевых столкновений, которые нас ожидают.
Должны ли мы утвердиться на идее пассивной обороны страны, не ставя и не преследуя никаких активных задач, или же должны иметь в виду последние? В зависимости от решения этого вопроса определяются и характер строительства вооруженных сил, и система подготовки одиночных бойцов и крупных войсковых соединений, и военно-политическая пропаганда и вся вообще система воспитания страны.
Фрунзе давал в статье четкий ответ на вопрос, что такое единая военная доктрина.
"Единая военная доктрина", - писал он, - есть принятое в армии данного государства учение, устанавливающее характер строительства вооруженных сил страны, методы боевой подготовки войск, их вождение на основе господствующих в государстве взглядов на характер лежащих перед ним военных задач и способы их разрешения, вытекающие из классового существа государства и определяемые уровнем развития производительных сил страны"{82}.
Формулировка эта, со свойственной ему скромностью предупреждал Михаил Васильевич, отнюдь не претендует на конструктивную законченность и полную логическую безупречность. В конце концов, вопрос совершенно не в этом. Важно основное содержание понятия; что же касается окончательной кристаллизации его, то это дело дальнейшей практической и теоретической разработки вопроса.
Очень убедительно, на мой взгляд, М. В. Фрунзе показал в своей статье роль военной доктрины, какую играет она в главных капиталистических государствах, каким целям служит.
А какова же была военная доктрина русской армии времен царизма? И на этот вопрос в статье Фрунзе я нашел исчерпывающий и убедительный ответ. Кое-кто из военных в то время задавал себе вопрос: а была ли вообще своя военная доктрина у царской армии? Фрунзе отвечает: да, была. Доктрина хотя и неоформленная, но все-таки была, и, хотя она ничего положительного собой не представляла, все же и на этом отрицательном примере можно показать теснейшую связь ее с общим укладом жизни.