— А в пятницу?
— «Классика» — это еще одно испытание: ученик должен простоять «круг». Это когда все бойцы группы по очереди проводят с тобой кумите. На каждого по две минуты. Когда дошла очередь до меня: то четвертый по счету боец лоу-киком свалил меня на землю. А шестой попал точно в солнечное сплетение… Я расплакался… От собственного бессилия, что-то изменить…
Велор нахмурился:
— А изменить ничего нельзя. Это еще одна «призматическая» истина.
— Ты хоть раз выстоял?
Велор не ответил.
— А что было после клуба? — снова спросил Кутх.
— Шесть лет я ходил… Даже ездил на соревнования… один раз… Потом новый виток.
— Какой?
— Религия…
— Религия? — не понял Кутх.
— Я пытался найти свободу и в религии тоже… Очередное «додзё» — место, где ищут путь.
— И чьей религии? Буддизме, христианстве…
— Во всех.
— Представляю! — Кутх рассмеялся. — Вот это каша у тебя в голове.
— Почему? — обиделся Велор.
— Обычно, смесь религиозных взглядов…
— У меня не смесь. Я не брал от каждой религии то, что мне по душе! Я внимательно изучил каждую сторону «призмы».
— По душе! — хохотнул Петр Сергеевич. — И тебе, понятное дело, наверняка были «откровения»? — голос Кутха показался Велору вызывающим.
— Нет, — резко ответил он. — В отличие от адептов этих религий я остался непобедимым. Потому что настоящий воин ни с чем не борется.
— Морихей Уесиба? — продемонстрировал свою эрудированность Кутх.
— Да, О-Сенсей Уесиба.
— Что-то не видно, чтобы ты исповедовал его философию.
— А я и не исповедываю его философию. Я вообще не исповедываю ничью философию. У меня собственный путь.
— Ого! — расхохотался Кутх подобному заявлению.
— Помните, я к вам приходил тогда вечером?
— Помню.
— Может и хорошо, что тогда вы мне ничем не помогли.
Воздух заметно похолодел. Старый Медведь, часто останавливался, принюхиваясь либо щупая землю под ногами.
Спустя какой-то час группа вышла к старой землянке.
— Вот и наше убежище, — улыбнулся Кутх…
51.
Снаружи буйствовал ветер. Здесь в землянке было хоть и тесно, но очень уютно. Судя по всему семья Медведей была здесь часто.
Велор потихоньку раззнакомился с охотниками. Отца звали Свирепа, старшего сына — Ласка, среднего — Грызозуб, а младшего — Легконог.
«Прямо, как индейцы из племени могикан», — Велор никак не мог избавиться от ехидства.
Кутха, судя по всему, они знали. А главное — уважали. Это было видно по тому, как они слушали и выполняли его указания.
— Когда кончится этот буран, куда мы пойдем? — спросил Велор.
— Это тебе виднее. Куда ты шел?
— Я думал…
— Ты думал, что я тебя буду вести? — Кутх рассмеялся. — Я лишь сопровождение. А путь этот твой. И «истина» твоя. Это место — очередное твое «додзё». Продолжай искать путь…
— Колкости вам не к лицу… Если так, то…
— Не торопись отказываться от моей компании… Да и от их тоже, — Кутх кивнул на охотников.
Велор резко встал и ушел в другой конец землянки.
Они уже второй день сидели здесь. На улице вовсю гуляла непогода.
— Мне казалось, что на Буяне, или как там у этих…
— Ирландцев?
— Точно, у этих. Так вот они, по-моему, говорили, что здесь царит вечная весна.
— Ну, может, у них царит и весна. А у тебя — зима… Впрочем, у Афанасьева с Карамзиным тоже.
Велор обернулся, пытаясь сообразить, шутит Кутх, или говорит серьезно. Тот устало тер виски. Перехватив взгляд Велора, он пару секунд настороженно что-то обдумывал.
— Ты чего-то хочешь? — спросил он.
— Снова свела меня судьба с вами. Спрашивается: зачем?
— Судьба — это нити у Ткача. Он их плетет-плетет… Узор дивный получается. Одни круги-спирали. Большие-маленькие…Сегодня наши нити встретились, завтра разбегутся в дальние углы, а послезавтра, глядишь, снова встретятся.
— Или не встретятся.
Кутх улыбнулся.
— Ты неисправимый пессимист… Ну, ничего, — тут он вдруг сменил тему, — непогода завтра-послезавтра кончится и… Прежде чем вступить в лабиринт, человек преодолевает целый ряд препятствий. И преодолеет их лишь тот, кто уже достиг зрелости. И когда вход остается позади, человеку открывается «принцип извилистой дорожки».
Ход мыслей Кутха стал каким-то непонятным. Может, между этими всеми фразами и была какая-то связь, то от Велора она стала уходить. Ему вообще страшно хотелось спать. И постоянная зевота была тому подтверждением.