— Да, мои слова сейчас звучат напыщенно, — продолжала Лорхен. — И, быть может, режут слух. Но факт остается фактом.
— Хотелось более подробно, — проговорил Баюн.
— Речь идет о Михаиле. Опустим предысторию…
— Я слышал, его пророчили в Архитекторы? — перебил Баюн.
— Готовили, это правда, но только в Архистратиги. Однако Михаил исчез из отражений Лабиринта. Причем из всех.
Лорхен подала знак Игорю.
— Анализируя собранную информацию, — начал тот, чуть откашлявшись, — я пришел к выводу, что Михаил воспользовался артефактом.
— Чуть поподробнее, — подключился к разговору Кутх. До этого момента, он лишь безразлично слушал, итак зная все выше сказанное.
— Не смотря на опыт, — продолжила Лорхен, — вы все мало, что знаете о Лабиринте и его появлении.
— Отчего же! — возмутился Кутх. — Всем известно, что первоначально существовал лишь Гиннунгагап — Вселенская Пустота.
— Ага, Мировая бездна, — согласился с ним Баюн. — Из неё появились первые два «отображения» — Свет и Тьма, Мир Огня и Мир Мрака…
— Хорошо-хорошо, — остановила их Лорхен. — Это замечательно, что вы знаете… «мифы».
Она скрыла ироничную улыбку в уголках губ. Ей, как более древнему существу, было известно гораздо больше.
— Я, конечно, могла бы вам на примере, скажем, теории Фейнмана попытаться объяснить суть Лабиринта. Взяла бы за основу модель одноэлектронной Вселенной, но это было бы очень и очень ограниченно и примитивно. Пусть будет так, как вы сказали, — продолжала она. — Речь немного о другом. После войны остался один артефакт. Его еще называют «ключом». Многие о нем слышали, но никто и никогда его не находил.
— Даже Доминаты? — спросил Баюн.
Лорхен не ответила, а лишь пристально посмотрела на него.
— Мы предполагаем, — снова подключился Игорь, — что Михаил не совсем… как бы это сказать… Не совсем тот, за кого мы его принимали.
— То есть? — Кутх наклонился.
Лорхен устало потерла глаза. Находиться в постоянно напряжении, и скрывать данную область от взгляда Архитекторов было очень тяжело.
— Есть вещи, — негромко начала она, — которые вам сейчас еще рановато знать. Прошу не обижаться. Я лишь сейчас намекну: когда проходит терминальное состояние, фигура не пропадает из Лабиринта.
В нависшей тишине, Баюн и Кутх долго вглядывались в лицо Лорхен.
— Ты говоришь о Доме Живых Мертвых, или…
— Я говорю о том, что фигура отправляется в «резерв».
— А потом?
— Всех правил Игры я не знаю.
— Если ты хочешь сказать, что этим «резервом» пользуются позднее, — начал Кутх, — то скажу тебе, что ни разу не встретил ни двух, ни трех и ни тысячу абсолютно идентичных фигур.
Лорхен ничего не возразила.
Пару минут она собиралась мыслями.
— Думаю, всем присутствующим понятен смысл слова «архетип»? — спросила она. — Так называют первообразы, узловые точки, согласно которым устанавливается ранг фигур.
— То есть? — не понял Баюн.
— То есть: либо ты ладья, либо ты — ферзь.
— Это как у Карла Юнга, — вступил в разговор Игорь. — Если вы знакомы с его работами, то слышали об архетипах Анимуса, Анимы, Ребенка, Тени и прочего в таком же ключе. Мы полагаем, что Михаил — архетип Кощея.
— Кого?
Игорь смутился, но Лорхен его поддержала:
— Лабиринт в некотором роде не совсем «правильная» структура. Однажды начав упорядочение, мир приобрел теперешнюю форму. Кощей — это персонифицированный образ изначального хаоса. И чтобы вернуть изначальную ипостась, Гиннунгагап как бы вызывает из глубин Лабиринта свой образ, который и есть Кощей. И из него начинает разупорядовачивать космос. Так отображается борьба с персонифицированным Иваном-Царевичем, то есть Порядком.
— Ну и сложности! — заметил Кутх, а сам про себя добавил: «Она б еще сюда курочку Рябу приплела и миф о мировом яйце». — Ты хочешь сказать, что Михаил это снизошедший, так сказать, в наш мир, «образ» Вселенской Пустоты, Хаоса?
— Хочу, — кивнула Лорхен.
— Бред! — согласился с Кутхом Баюн.
Глаза Лорхен вспыхнули.
— Не надо резких слов, — проговорил Кутх, обращаясь к Баюну. — Перед нами не простая «дама», а уже «козырная», — намекнул он на карт-бланш.