— Здравствуй! — звук голоса показался резким, как удар хлыста.
Маша испугано ойкнула и отскочила в угол.
— З-здравствуй, — заикаясь, проговорила она.
Андрей огляделся и присел на диван. Он принюхался и вдруг улыбнулся.
— Пирожки с творогом и изюмом, — определил он.
— Ага.
Улыбка у Андрея была еще страшнее, чем безэмоциональная маска на лице.
Ситуация выглядела как-то абсолютно нереально. Маша, огляделась по сторонам, пытаясь понять: быть может, она спит?
— Хочешь есть? — тихо спросила она.
— Хочу, — снова улыбнулся Андрей.
Они прошли на кухню.
Привычные действия вернули Машу к действительности. Она наконец-то собралась, и решительно спросила:
— Где ты пропадал?
— Ты меня сперва напои, накорми, а потом о деле пытай, — Андрей присел на свое место в углу и откинулся на спинку диванчика.
— Я тебе Баба Яга, что ли? — обиделась Маша.
Андрей громко расхохотался.
— Как знать!
Что его так веселило? Маша поставила на стол миску с пирогами и полезла в холодильник за сметаной.
Где-то подспудно в глубине сознания она отметила, что давно не пекла пирогов. А сегодня, вдруг так захотелось. (Кстати, Баюн был прав — в доме абсолютно не было соли.)
«Будто почувствовала, что кто-то придет в гсоти», — поймала себя на подобном выводе Маша.
Андрей ел жадно, будто триста лет голодал.
Маша меж тем его разглядывала: чистая одежда (правда не его, какая-то «не наша» — именно это сравнение пришло в голову), выбрит, ухожен, словно из салона красоты. Будто не пропадал нигде, а только из ванной вышел.
Андрей это заметил и даже на секунду перестал есть.
— Что? — с улыбкой спросил он.
— Да ничего, — пожала плечами жена. — Просто давно тебя не видела… А ты вот так заявился. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Даже не говоришь, где пропадал.
— Дай поесть… Приобщиться, так сказать, к миру «живых».
Маша опешила. Сразу вспомнились слова Баюна про край Вечной Охоты.
Да, Андрей сильно изменился.
«А, может, он и не Андрей вовсе!» — ее вдруг передернуло от мысли. Незаметно перекрестив фигуру мужу, она прочитала про себя пару предложений из «Отче наш».
Андрей чем больше ел, тем «человечнее» ставал. Маша не могла никак рационально объяснить метаморфозы, но инстинктивно чувствовала, что Андрей «возвращается».
— Налей-ка чая, — откинулся муж назад, отодвигая миску с почти полностью съеденными пирогами.
Маша встала и принялась за приготовление напитка. Едва обернувшись, она увидела Андрея куняющим за столом.
Сердце сжалось от такой картины.
«Господи! Дай нам счастья! — Маша отвернулась от Андрея, чтоб он не видел одолевающих ее эмоций. — Что тебе стоит? Верни его мне…»
И потом несколько минут она, молча, что-то еще бормотала, сильно зажмурив глаза и подавляя слёзы.
— Устал? — спросила она, присаживаясь напротив Андрея.
— Что? — муж встрепенулся. — Извини, не услышал.
Манера говорить стала прежней, — отметила Маша.
— Я пойду, подремлю, — пробормотал Андрей и поплелся в спальню.
Уже через минуту, он крепко спал на кровати, а Маша присела рядом и осторожно погладила его волосы. Они были жесткие, словно шерсть…
71.
Давно… Наверное, уже давно…
Так почему-то подумалось Маше.
Уже давно она закончила филологический факультет. Преподаватели в один голос твердили, что у нее талант к этой науке. Да и языки давались легко.
Английский, немецкий, финский… При желании, можно было продвинуться еще дальше. Работать в каком-то посольстве.
Но та роковая встреча с Андреем и жизнь переменилась. Пыльные полки с книгами сменились на вполне рядовые будни. Быт одолел страсть к науке.
Одно осталось неизменным — тяга к чтению… Но мир вдруг изменился… Да, мир действительно изменился.
Просто сейчас Маша не находила ни слов ни образов, чтобы описать эти изменения.
Прошло несколько дней в каком-то относительном спокойствии. Правда в воздухе висела какая-то недосказанность, неопределенность.
Однажды рано утром Маша вышла на кухню, где уже сидел Андрей. Он не спеша пил кофе, и читал газету.
— Доброе утро! — проговорил он улыбаясь.
— Доброе утро, — Маша потерла сонные глаза. — Ты чего так рано встал?
Андрей не ответил, а лишь отчего-то тихо рассмеялся. Он выглянул в окно, будто кого-то ждал.
— Будешь завтракать? — спросил он.
— Буду. А ты что-то приготовил? — Маша удивилась.