— Ты просто устал, — ответил Баюн.
Зажглась подсветка, и Баюн несколько секунд стал отвлеченно созерцать архитектурный ансамбль: длинные ряды полуразрушенных сфинксов, высокий обелиск и сами развалины храма.
— Красиво, правда? — спросил он.
— Красиво, — бросил в ответ Кутх.
— Ты не веришь Лорхен? — снова вернулся к разговору Баюн.
— Веришь, не веришь… Скажи еще: предопределение, судьба… Я достаточно долго наблюдал за Игрой и все, что мы связываем с понятием «рок», в подавляющем большинстве случаев, лишь результат «ошибок».
— Ошибок?
— Да. А ты наивно полагаешь, что Архитекторы безупречны?
— Почему «наивно»? — возразил Баюн.
— Если бы это было не так, если бы они были безупречны, то срабатывал бы принцип: «Белые начинают и выигрывают». Это, между прочим, непреложная аксиома.
— Откуда же берутся ошибки?
— Оттуда же, откуда и аксиомы, — взгляд Кутха стал колючим. — Они, аксиомы, как отправные точки. Всегда логичны, но бездоказательны.
— Не понял.
— Мне почему-то кажется, что «ошибки» заранее запланировали.
— Ты меня запутал. То говоришь, что Архитекторы отнюдь не безупречны. А теперь, что ошибки кем-то запланированы. В чём правда, брат? — Баюн улыбнулся одними уголками губ.
Кутх не был настроен шутить. Он, молча, обошел одного из сфинксов.
— Весьма аллегорично, — пробормотал он себе под нос.
— О чем это?
— О сфинксе. Сам загадка, да еще и загадки загадывает…
— А сколько тебе лет? — подошел ближе Баюн.
— Чьих? Земных?
Кутх усмехнулся.
— Скажу тебе, что мой Архитектор уже давно уступил место следующему поколению.
— Так ты должен был тогда еще застать «войну ангелов».
— Что застать? — не понял Кутх, отвлекаясь от разглядывания шедевров древнего искусства. Сообразив, он ответил: — Мы называли эту войну — «войной великих пешек». С одной стороны Велиар, с другой Михаил. Битвы тогда были жуть какие кровавые. Архитекторы всегда вели слишком жестокую Игру. А фигуры даже не понимали, какой цели служат.
— Велиар по твоему был более достойным, нежели Михаил?
— Удивительное дело: иногда самые верные адепты оказываются отвергнутыми… Архитекторы его не поддержали. Ибо, как когда-то произнес потом один из них — Джа, что он: «…не устоял в истине, ибо нет в нем истины».
— И где же сейчас Велиар?
Кутх не ответил, как-то странно смотря на Баюна…
75.
Трактор двигался относительно быстро, но иномарки лихо его обгоняли, даже не включая сигнал «поворота».
Возле пустыря, уже успевшего порасти громадными кустами амброзии, у вагончика уже начали собираться рабочие. Сегодня надо было разровнять площадку и начинать готовиться к рытью котлована.
Ребята были практически все молодые, только бригадир — старикан лет шестидесяти со здоровым брюхом, прозванный из-за него Тарасом Бульбой.
— Что слушаешь? — спросил один из парней у интеллигентного вида коллеги.
— Тебе такое не понравиться, — отмахнулся тот.
— И все же? — настаивал парень.
— Стинга.
— А-а-а…
— «If you love somebody set them free», — добавил второй совершенно без акцента, наслаждаясь произведенным эффектом. — Слышал? Ну, тогда о чем говорить.
В это время из-за поворота появился долгожданный трактор.
— Кончай трындеть! — проорал Тарас Бульба. — Взяли тачки, лопаты и по местам!
Рабочие медленно разбрелись.
Любитель Стинга задержался у вагончика. К нему из кустов амброзии вышел незнакомец. Он скользнул взглядом по фигуре рабочего, но смотрел, правда, словно сквозь него, и направился прочь. Причем все происходило без каких-либо звуков. Будто незнакомец был призраком.
В воздухе заметно похолодало, словно ты очутился внутри морозильной камеры.
— Ты чего тут застыл? — вышел из вагончика бригадир.
Парень ткнул пальцем в спину незнакомца уже успевшего отойти на солидное расстояние.
— Чего там? — Тарас Бульба посмотрел в указанном направлении. — И что?
Рабочий, до этого хвастающийся знанием английского языка, «проглотил язык». Он путано пытался что-то объяснить.
— Чертовщина какая-то, — заключил бригадир. — Тут давно про это место байки ходят. Про «черные тени».