— Я уже начал думать, что скудного ума, которым наградили вас ваши родители, так и не хватит на то, чтобы остановиться, — ровным, не терпящим прекословия голосом заговорил замаскированный.
Необъяснимый ужас сковал обоих разбойников. Оба не могли сдвинуться с места.
— У вас есть выбор, грязные обезьяны. Вы следуете до города Инну, а там, подкараулив, убиваете того, на кого укажу вам я. Или вы до конца своей паршивой жизни продолжаете блуждать в потемках, постоянно возвращаясь к месту своего последнего преступления. Итак, я слушаю вас!
Джасеб думал недолго:
— Кого мы должны убить, великий господин?
— Оу! Ха-ха-ха! Вот это уже разумный разговор! Итак…
* * *Хор увидел летящего на вороном коне Инпу: тот прибыл на процесс поддержать мать и брата. Гостившая у сестры, Небтет опустила глаза, едва он, прекрасный, вихрем проник в покои дворца, неся под мышкой свой военный шлем в виде головы шакала. Черноволосый, с огненно-черными глазами, он был так похож на Ал-Демифа…
— Здравствуй, мать! — они обнялись с Исет, и в глазах той светилась материнская гордость, а сестра с болью закусила губу: ведь это она могла бы сейчас обнимать этого красавца-воина — она, а не Исет! И он смотрел бы такими, полными любви и нежности, глазами на нее, а не на Исет… Но она сделала свой выбор тогда, на болотах. — Здравствуй, Хор! Да будут долгими ваши дни! Пусть о вас думают лишь хорошее. А, Небтет… здравствуй и ты. Послушай, братишка! О твоих лихолетьях наслышан даже последний солдат нашей армии! Суд Нетеру вызывает смех у воинов! "Скорее весь песок пустыни станет златом и расхохочется Сфинкс, нежели разрешится тяжба между сыном и внуком великой Нут в запредельном Ростау!" — говорят они, и я уже не в силах пресекать такие разговоры, ибо это правда!
— Да, Хентиаменти, тысячу раз прав ты, мой мальчик… — грустно согласилась Исет.
Инпу переложил свой шлем на другую руку и охватил приемную мать за плечи:
— Не печалься, мама. Возможно, сегодня это разрешится. Ведь вы приняли этот закон пред очами богов и людей!
— Да будут услышаны твои слова высшими силами, Хентиаменти…
Воин оглянулся на свою настоящую мать, отпустил Исет и подошел к Небтет:
— Небтет, не могла бы ты сказать своему мужу, что Зал Истины в Дуате его чаяниями переполнился душами грешников, а Ам-Амат страдает от заворота кишок, давясь их сердцами? Весы Маат еще никогда не взвешивали столько гнилой плоти. Он стремится провести через пасть крокодила все "куарт" вселенной? Ты видишь мою руку, Небтет? Она зудит от боли. Даже я устал обжигать ее о скисшую кровь грешников, а ослы давятся веревками.
— Мой мальчик, не будь несправедлив ко мне, — опуская глаза долу, вымолвила несчастная Небтет. — Ведь я была с тобой в поисках твоего отца…
— Умерщвленного твоим мужем.
— Я умоляла Ал-Демифа покинуть Сетха…
— И он погиб, сражаясь со мной в армии твоего супруга…
— Он не мог поднять на тебя оружия…
— И он поднял его на себя. Сколько еще смертей потребуется живущему в твоем муже Разрушителю? Моя? Твоя? Всего мира? Ему не нужно ничего, кроме возвращения к Изначальному. В Изначальном нет ни восхождений, ни падений. Боюсь, таким своеобразным способом Сетх желает уравнять чаши Весов Маат. Но он забывает, что в Изначальном нет и Истины. Там нет ничего. Равнодушная пустота. Видимо, она и царит сейчас в его собственном сердце. Я несправедлив к тебе, Небтет? Прости. Видимо, даже я не знаю уже, что есть справедливость. Мудрено ли? — и Хентиаменти вновь натянул перчатку на свою изувеченную руку. — Впрочем, все это вздор. Я надеюсь, на сей раз Нетеру вынесут благой вердикт.
И, развернувшись, он зашагал прочь из покоев. Исет молчала. Молчал и Хор. Если даже многотерпеливый Инпу не выдержал, то о чем возможно говорить? Небтет рыдала и молилась. Хору стало жаль тетку, он обнял ее и окатил волной тепла, которое обычно дарил лишь родной матери:
— Не отчаивайся, Небтет. Инпу просто утомился. В его душе нет ненависти по отношению к тебе. Я знаю.
Исет не стала участвовать в их разговоре. Хор добр, хотя временами и вспыльчив. Сейчас он утешает тетку, а вчера матери пришлось напоминать ему слова Усира о том, что самое безнадежное начинание — это деяния под кнутом мести. Ее отметины жгут разум, испепеляют сердце. Мстящий безжалостен, а отец говорил, что безжалостность вовсе не замена бесстрашию. Хор юн. Хор еще мечется. Только из-за его юности и неопытности Нетеру опасаются отдавать ему картуш власти. Сегодня он хочет одного, завтра вседозволенность застит его взор, и он возжелает обратного. Для простого смертного это было бы обыкновением. Но Хор — не простой смертный. И велик с него спрос. Он должен доказать Высшему Суду, что достоин носить корону объединенного царства.
* * *