— А почему ты не разговариваешь? — спросила Салли. — Ты что, рот тоже сломала?
— Ага, — вторил Билли. — У тебя что, из-за падения мозги отшибло, или что-то в этом роде?
— Билли, прекрати дразниться, — сказала тетушка Гал. — Она отдыхает. Ей слишком больно, чтобы разговаривать.
Рут задумалась, правда ли это. Может, ей стоит просто издать какой-нибудь звук, тихий, чтобы никто не услышал. С другой стороны, если у нее получится, вдруг все хорошее, что сейчас происходит, исчезнет? Они тогда решат, что с ней все в порядке, и всё вернется на круги своя. Мать снова начнет ее ругать, и за то, что она была так беспечна, и за то, что ослушалась.
Два дня после падения Рут была беспомощна, и матери приходилось кормить, одевать и мыть ее. Лу Лин просила:
— Открой рот. Съешь еще немного. Положи руку сюда. Держи голову ровно, пока я тебя причесываю.
Это оказалось так приятно: почувствовать себя снова маленьким ребенком, любимым и невинным!
Вернувшись в школу, Рут увидела длинную ленту из крафтовой бумаги, висевшую через весь класс. На ней было написано: «С возвращением, Рут!» Мисс Зондегард, учительница, объявила, что все ученики класса, мальчики и девочки, принимали участие в создании этого плаката. А потом она стала аплодировать стойкости и смелости Рут, и к ней присоединились дети. Рут смущенно улыбалась. Ее сердце готово было взорваться. Никогда в жизни она не была так горда и счастлива. Она жалела только о том, что не сломала руку гораздо раньше.
Во время ланча девочки соревновались, чтобы показать ей свои воображаемые сокровища и побыть ее фрейлинами. Ее пригласили в «тайный замок» — обложенный камушками угол между песочницей и деревом. Только самые лучшие девочки могли быть в нем принцессами. В тот день принцессы по очереди рисовали на гипсе Рут. Одна из них радостно спросила:
— А рука все еще болит?
Рут кивнула, и тогда другая девочка громко прошептала:
— Давайте принесем ей волшебные зелья.
И принцессы бросились на поиски крышек от бутылок, осколков стекла и листьев клевера.
В конце дня мама пришла за Рут в класс. Мисс Зондегард отвела ее в сторону, и Рут пришлось сделать вид, что она не слушает их разговор.
— Мне кажется, она немного устала, что нормально для первого дня после болезни. Но я беспокоюсь из-за ее молчания. За весь день она не произнесла ни единого слова, даже не ойкнула.
— Она никогда не жаловаться, — согласилась Лу Лин.
— Возможно, это и не проблема, но за ней надо понаблюдать, на тот случай, если это продолжится и дальше.
— Не проблема, — заверила ее Лу Лин. — Она не проблема.
— Вы должны поощрять ее речь, миссис Янг. Я не хочу, чтобы это превратилось в проблему.
— Не проблема, — повторила мать.
— Заставьте ее сказать «гамбургер», перед тем как дадите его ей съесть. Пусть она скажет «печенье», перед тем как его получит.
В тот вечер Лу Лин восприняла совет учительницы в самом буквальном смысле. Она приготовила гамбургер, чего никогда не делала раньше. Лу Лин не готовила и не ела говядину ни в каком виде. Она ей была отвратительна, напоминала об истерзанной плоти. Но сейчас, ради дочери, она положила котлету без гарнира на тарелку и поставила ее перед Рут, которая была потрясена тем, что мать впервые приготовила американское блюдо.
— Хамбуга? Ты сказать «хамбуга» и потом ешь.
Рут очень хотелось заговорить, но она боялась все испортить. Всего одно слово — и все хорошее, что появилось в ее жизни, исчезнет. Она покачала головой.
Лу Лин уговаривала ее, пока блестящие капли жира на котлете не превратились в уродливые белесые пятна. Тогда Лу Лин убрала котлету в холодильник и поставила перед Рут тарелку рисовой каши, которая в любом случае была полезнее для здоровья.
После ужина Лу Лин прибрала на обеденном столе и приступила к работе. Она достала чернильницу, кисти и рулон бумаги. Быстрыми и идеально точными движениями написала большие китайские иероглифы: «Закрываемся. Последние дни работы! Ни одно предложение не будет отвергнуто!» Готовое объявление было отложено в сторону на просушку, и Лу Лин отрезала новый кусок бумаги. Рут, которая в это время смотрела телевизор, заметила, что мать не сводит с нее глаз.
— Почему ты не заниматься? — спросила Лу Лин. С самого детского сада она заставляла Рут читать и писать дома, чтобы «на прыжок» опережать остальных в классе.
В ответ Рут приподняла руку в гипсе.
— Иди сюда, сядь, — сказала мать по-китайски.
Рут медленно поднялась. Ну вот, мать снова взялась за свое.