Глава десятая
— Это я. Третий вруби.
— Врубил. Наше вам с кисточкой. А чего это ты на скремблере все третий канал выбираешь, считать не научили дальше?
— Знаешь, Гагарин долетался, Пушкин дописался…
— Понял, не дурак. Чего звонишь, ваше высокоблагородие? Или ты нынче уже ваше превосходительство?
— Рот закрой и слушай. Этот твой заказной прорезался.
— Где?
— Ты лучше спроси, сколько?
Поднявшись ни свет ни заря, майор умылся и долго носился взад и вперед по двору, отрабатывая групповой бой на восемь персон, благо день был воскресный и окружающие все еще спали.
Решив, однако, что особо нагружаться поутру не стоит, он наконец угомонился и, под холодным душем простояв до посинения, направился к торговому центру, подвал в котором назывался гордо — «Пещера Аладдина» и без всякой там волшебной фигни был открыт сутки напролет для всех алкающих. Сделавшись обладателем устрашающих размеров торта, вместительной посудины с изображением лимона и килограммов трех фасованной жратвы, Сарычев не поленился и, задвинув круг, оказался на городском птичьем рынке. Однако кроме пернатых, обильно представленных попугаями волнистыми, голубями почтовыми и курами мясными, продавали здесь много кого.
Скорбно взирали на окружающих печальными глазами и, облизываясь, тянулись к сарычевскому торту барбосы различных пород, бегали в колесах на забаву смеющейся публике белки с бурундуками, и наконец, миновав баррикады из клеток с вечно недоедающими кроликами, майор очутился в кошачьем ряду. Глянув на продаваемых по бросовым ценам дворовых котов, он почему-то вдруг вспомнил о, наверное, подросших уже Снежке с братаном Лумумбой, затем перед его глазами встала Маша, и он не заметил, как ноги привели его к прилавку, на крыше которого висел огромный транспарант, написанный большими белыми буквами по красному полю: «Если нет у вас кота, значит, жизнь у вас не та». Под начертанным разместилась симпатичная румяная девица в дубленке из ламы и скромных бриллиантовых «светофорах», а перед ней громоздились аквариумы из оргстекла, в которых копошились мохнато-усатые комочки. Время от времени красавица кошатница притоптывала ногами и звонким голосом выкрикивала нараспев что-то типа: «А если котик ваш издох, мы вернем вам деньги в срок», — а заметив Сарычева, игриво поинтересовалась: «Мужчина, ищете девочку?»
Сделав вид, что крик женской души не услышал, майор отозвался простодушно: «Нет, хотелось бы котика короткошерстного», — и, пощупав холодный нос, глянув затем в розовую пасть, а потом под хвост, Александр Степанович вскоре приобрел замечательного рыжего британского хищника, лобастого и когтистого до чрезвычайности. Засунув его к себе за пазуху, он докупил еще всяческих звериных принадлежностей, начиная с «Вискаса» и кончая «Томасом», не забыв при этом радикальное средство от глистов, и затем резво направился к дому.
А дело было в том, что кот мазаевский Кузьма намедни приказал долго жить. Пребывая постоянно в маразме, он издох на кухне возле миски со жратвой, расстроив всех до невозможности, особенно Варвариного Мишку.
Успел Александр Степанович как раз вовремя: супруга мазаевская с невесткой накрывали стол к завтраку, а сам Мазаев, стоя посреди гостиной, беззлобно поминал майора, который «ушел куда-то в воскресный день с утра пораньше на пустой желудок, не выкушав перцовки и не попробовав отменно запеченной буженины». Когда же Сарычев появился, то все страшно обрадовались: хозяин дома — возможности поговорить с хорошим человеком, Варвара — чему-то такому, о чем и думать грешно, а Мишка — рыжему хвостатому разбойнику, который, наевшись размоченного в молоке «Вискаса», наделал на полу лужу и улегся спать в уголке дивана.
Между тем томившийся в ожидании завтрака перед экраном телевизора Мазаев-средний услышал вдруг, как закричали пронзительно в мультфильме андерсеновские гуси: «В Лапландию, в Лапландию», и с упорством маньяка снова затронул любимую тему:
— А вы знаете, Павел Семенович, что саамов, суть лопарей, живущих в Лапландии, иногда называют «шумерами Севера»? — и, не давая времени на ответ, изрек менторским тоном: — А все потому, что жили они раньше где-то в Приуралье и позаимствовали, скорее всего частично, наследие ариев. И вот, подобно шумерам — древнему народу, который пришел в Междуречье с уже сложившейся системой знаний и создал там всемирно известную Месопотамскую цивилизацию, — саамы выдвинулись над всеми жителями Великой Тундры в плане духовной культуры, существовала которая в форме шаманизма. Авторитет саамских чародеев был необыкновенно высок…