«— Извините, профессор, а, собственно, отчего это людей тянет к противоположному полу?
— Гм, подсознательно, голубчик, подсознательно. Инстинкты, а в частности, основной из них — продолжения рода, это штука серьезная. Говорят, что раньше, когда мир был гармоничен и целостен, человек был тоже самодостаточен и совершенен, но потом, когда единство это было нарушено, произошло разделение рода людского на мужчин и женщин. И именно с этими воспоминаниями об утраченной радости и гармонии связаны стремления людей к противоположному полу, чтобы хоть на краткий миг полового контакта вернуться в прошедшие счастливые времена.
— Гм, вы задали, голубчик, непростой вопрос. Так вот, во время этого контакта происходит слияние мужчины и женщины в единое целое, энергосистемы партнеров замыкаются в общее кольцо, и для них в этом состоянии не существует ничего невозможного. Недаром говорят, что нет в мире ничего сильней любви».
Скоро окружавшее их, подобно коридору, плотное разноцветье начало бледнеть, и, ощутив, что парение в невесомости прекратилось, Елена Андреевна подняла лицо с майорской груди и осмотрелась.
Они стояли обнявшись посреди залитой ярким светом пещеры, истинные размеры которой невозможно было определить из-за клубившегося со всех сторон непроницаемого тумана. Случайно глянув на потолок, она вдруг непонятно каким образом сквозь многометровую толщу металла увидела, как на ее поверхности чекисты стучали по зеркальной глади прикладами, пытаясь найти потайной ход, и почему-то шепотом спросила:
— Где мы?
Вместо ответа Сарычев мягко взял ее за руку, и когда минуту спустя молочная стена тумана осталась позади, майор с капитаном сразу же замерли: у самых их ног начинался отвесный край бездонной пропасти, над которой неподвижно висела изливающая снежно-белое сияние сфера. Глянув вниз, Елена Андреевна внезапно увидела словно на гигантском глобусе участок земной суши, и мгновенно, повинуясь ее воле, сознание постигло суть увиденного, не отделяя содержание от формы, а Сарычев посмотрел в ее расширившиеся от изумления глаза и произнес:
— Вот он, пуп Земли, мы стоим в центральной точке дуплекс-сферы, — голос его стал несколько торжественным, — это место проекции высших сил Космоса на Землю, и наверное, здесь всесильная Вакшья, дочь Зервана, свивает четыре формы времени в пряжу бытия, плетет узлы и петли, а нить запутанную обрывает. — Он замолчал и указал на окутанную сиянием сферу. — Когда-то Вершина Мира была в Арктиде, но после Великой Катастрофы, двенадцать тысяч лет назад, Божественный Огонь, частица самого Ахуры-Мазды, был принесен сюда, чтоб люди не потеряли связи с Космосом.
— Я поняла, — внезапно у Елены Андреевны даже закружилась голова, и она сделала шаг назад от края пропасти, — это всепланетный компьютер, позволяющий работать с информационными полями Вселенной. Гигантская плита — это монитор, а Авеста — это алгоритм обработки данных, — от восторга у нее на глазах заблестели слезы, — и через этот космический канал мы можем изменять течение бытия.
Внезапно она пунцово покраснела, и Сарычев ощутил, как ее губы прошептали в самое его ухо:
— Вспомни написанное в Авесте: «Когда двое отмеченных Богом станут сущим в единстве у подножия мира в день начала его круговерти, глас Совершенного будет услышан».
Теплые ладони легли майору на шею, и, почувствовав, что прильнувшее к его груди женское тело сотрясает нетерпеливая дрожь, он прижался к пахнувшим фиалкой губам Елены Андреевны, не смиряя более свое мужское естество. Нежные женские пальцы начали расстегивать молнию его комбинезона, и, в мгновение ока сорвав друг с друга одежды, они мягко опустились к подножию клубящейся туманной стены, тела их тесно сплелись, и все окружающее для майора с капитаном перестало существовать. Потом, не в силах сдерживать в себе нахлынувшее, Елена Андреевна протяжно закричала и вместе с Сарычевым начала проваливаться в блаженное небытие, а когда глаза их открылись, то сейчас же пришлось зажмурить их снова от ярких лучей стоящего уже высоко солнца.
Глава девятнадцатая
— Ну как там? — Безмятежный обычно голос научной сотрудницы был озабоченно-заинтересованным, и, различая с трудом окружающее в свете издыхавшего фонарика, аспирант прошлепал по горячим лужам ко входной двери.