На улице уже вовсю светило солнце, и, стараясь не промочить ноги в веселых грязных ручейках, Александр Степанович бодрым шагом вскоре добрался до специализированного лабаза «Морской мир», где разгулялся и кроме наказанного приобрел еще живых раков, а котам в дополнение к привычной «пурине» мороженого бесхребетника-хека.
На обратном пути знавший его в лицо местный капитан участковый вытянулся и на виду у прохожих отдал честь, а Сарычев, сконфузившись, кивнул ему коротко: «Здравствуйте, капитан» — и, представив себя со стороны — с торчащими рыбьими хвостами и пока еще живыми членистоногими в прозрачном пакетике, вздохнул.
Дома он сразу же поставил хека вариться, а воду для раков вначале вскипятил, затем бросил туда всяческих специй и лишь потом устроил усатым пучеглазым адские муки. Только-только он собрался покрасневших страдальцев выловить и приправить особым пивным соусом, как ожила его сотовая труба, и Петя Самойлов нахально напросился в гости.
— Извините, Александр Степанович, — обычно совсем не робкий заместитель как-то замялся, — я не один приду, а с девушкой, пусть Елена Андреевна по-женски на нее посмотрит.
— Давай, моральный разложенец, заходи, — согласился Сарычев и отключился, хорошо понимая, что половой вопрос подчиненного нужно решать кардинально: полковник уже, а все по бабам шастает.
Наконец прозвенел звонок, и первым на его зов с высоко поднятым длиннющим вороненым хвостом кинулся сиамский котище Кайзер, а за ним для порядка посеменила его вечно беременная сиамская же супружница Нора. Через секунду производитель уже завис, вцепившись передними когтями в дверной утеплитель, и, повернув к хозяевам украшенную черной маской усатую морду, призывно мяукал, однако Сарычев его тут же энергично согнал и принялся встречать гостей самостоятельно.
Прибыть изволил полковник Петр Самойлов — конопатый и в костюме с галстуком, — а с собой он привел хорошенькую пышную девицу, и, посмотрев в ее зеленые, чуть раскосые глаза, Александр Степанович даже замер: что-то уж больно знакомым показался ему их чуть насмешливый блеск. Гостью звали Варварой, и трудилась она на поприще судебно-медицинском, где, собственно, с сарычевским заместителем и свела знакомство, и не успели присутствующие толком разговориться, как вновь прозвенел звонок, и коварный кот Кайзер повторно завис на входной двери.
Как тут же выяснилось, за ней находился Игорь Петрович Семенов со своей подругой жизни по имени Маша, и, презентовав хищникам солидную порцию мясного «Вискаса», а хозяйке дома букет роз, он, улыбаясь, поинтересовался:
— Как кривая преступности?
— Загибается, — ответил доходчиво Самойлов, и все начали рассаживаться.
На первое была задумана окрошка, и, хорошо осознавая кулинарные возможности Елены Андреевны, Сарычев лично проследил за раскладкой компонентов по тарелкам, потому как дело это было непростое: к примеру, если зеленого лука не хватает — не вкусно, а когда слишком много его, то, как на свадьбе, горько.
Ели квасное кто как: дамы с удовольствием, Самойлов с красной рыбой, а Петрович — с горячей вареной картошкой в мундире, в котором, говорят, все витамины и остаются.
Под окрошку хорошо было бы хватануть водочки, да вот только никто ее, родимую, даже не попробовал: Сарычеву еще нужно было садиться за руль, у Петровича впереди намечалась вечерняя тренировка, а Самойлов притворялся непьющим, стараясь произвести на свою избранницу неизгладимое впечатление.
Слабый пол тоже на проклятую внимания не обращал, потому как потягивали милые дамы коньячок «Ахтамар», и когда дело дошло до являвших собой блюдо второе бараньих котлет, жаренных с картошкой, женские щечки разрумянились, а голоса зазвенели подобно весенним ручьям.
— Вкусно, весьма. — Сам изрядно знавший толк в кулинарии, Петрович одобрительно глянул на Елену Андреевну, почему-то при этом таинственно заулыбавшуюся, а Сарычев скромно опустил свой взор и, посмотрев на часы, присутствующим сообщил:
— Пардон, буду к пирогу, он нынче с малиной.
Не спеша он вышел на улицу, погрел, не ленясь, двигатель «семерки» и минут через десять уже стоял перед дверью с надписью: «Квартира высокой культуры», нажимая на красную пуговицу звонка:
— Это я, батя.
Щелкнул открываемый замок, и, ощутив крепкую еще отцовскую ладонь, Сарычев полюбопытствовал:
— Ну что, хулиганят?
— А как же иначе-то, — Степан Игнатьевич пожал не по-стариковски широкими плечами, — чай, пацаны подрастают, не девки-сикарахи, — и, повернувшись, громко закричал куда-то в необъятные дебри коммуналки: — Эй, архаровцы, родитель ваш прибыл, встречайте.