— В глубине души ты знаешь, что я прав. — Бен нежно провел руками снизу вверх от бедер к груди, его пальцы плавно следовали всем изгибам ее тела, в то время как он многозначительно смотрел вниз, туда, где напрягшиеся соски Джейн откровенно проступали через тонкий хлопок, предательски выдавая ее реакцию на ласковые прикосновения.
Краска залила ее лицо, и она отвела взгляд.
— Я ненавижу тебя, Бен, — сказала она хрипло.
— Может быть, но не ненависть самое сильное чувство, которое ты сейчас испытываешь, не так ли, моя маленькая лгунья? Ведь это не ненависть горячит твою кровь и заставляет так явственно трепетать твое тело?
Он склонился ниже и закрыл ее рот жарким поцелуем. Он целовал ее, не давая опомниться, его безжалостные губы настойчиво требовали ответа. Джейн извивалась, но освободиться от стальной хватки его рук было невозможно, так же как невозможно было увернуться от его горячих, ищущих губ.
Это был скорее поцелуй дикаря, в нем не было ни капли нежности, и что-то внутри Джейн воспротивилось такому бездушно-холодному отношению к ней.
Слезы покатились у нее из глаз, стекая по щекам и собираясь в уголках рта. Должно быть, Бен почувствовал их соленый привкус, потому что вдруг отпустил ее. Джейн слышала его тяжелое дыхание, и у нее защемило в груди. Наверное, он не испытывает к ней ничего, кроме презрения, если ведет себя настолько грубо. И хотя она поклялась ненавидеть Бена, эта мысль больно отозвалась в ее душе. Слезы полились сильнее, и Джейн услышала, как Бен выругался, прежде чем вновь привлек к себе.
На этот раз его руки были необыкновенно ласковыми, поражая своей нежностью, особенно после предыдущей грубой атаки.
— Не плачь. Не выношу, когда ты плачешь, тем более по моей вине.
Бен едва коснулся губами ее виска. В легких, почти незаметных прикосновениях его губ было столько любви, что она забыла о недавней грубости, волна сладостного трепета закружила ее.
Видимо, Бен почувствовал, как она дрожит, потому что тут же отпрянул назад, его лицо было пепельно-бледным.
— Я больше никогда не обижу тебя, Джейн. Знай, что это никогда больше не повторится!
В его голосе звучала такая боль, что Джейн инстинктивно ответила, стараясь ее смягчить.
— Я знаю это, Бен.
— Но тогда почему ты дрожишь? — Он резко встал, начал быстрыми шагами мерить комнату. Джейн вздрогнула, когда он вернулся и изо всех сил грохнул кулаком по столу. Бен никогда прежде не утрачивал контроль над собой, и его нынешнее состояние поразило ее. Она вдруг поняла, как важно и для нее сказать ему правду. По сравнению с ее признанием все вокруг казалось таким неважным.
— Я… я не боюсь тебя, Бен. Это не страх заставляет меня дрожать.
Ее голос был так тих, что она сама себя едва слышала. Поначалу ей показалось, что он не понял ее слов, так как продолжал стоять, ссутулив плечи и опустив глаза. Но внезапно он опустился на колени, его лицо очутилось всего в паре дюймов от нее, и Джейн была поражена калейдоскопом чувств, отражающихся в его бездонных глазах. Страсть, отчаяние и сменяющая его надежда во взгляде Бена заставили быстрее биться ее сердце.
— Но тогда что это, Джейн? Скажи мне!
От этого бархатного голоса, проникающего, казалось, в самую душу, у нее закружилась голова. Ей захотелось нежно разгладить глубокую складку, образовавшуюся между его нахмуренными бровями, захотелось положить руку ему на грудь и почувствовать его сердце, ощутить этот ритм, такой же неистовый, как и у нее в груди. Это желание было настолько сильным, что напрочь отметало любые готовые возникнуть возражения. Джейн не знала, будет ли сожалеть о своих словах, но сейчас она поняла, что сдается.
— Это не страх, Бен. Это страсть!
Слова Джейн заполнили тишину. Они повисли в ней и, казалось, никогда не растают в предрассветном сумраке. Целая вечность прошла, прежде чем Бен осознал их смысл. Они все звучали в его ушах, но он не решался поверить в услышанное. Наконец он медленно поднял руки и заключил ее в объятия. На этот раз его губы были очень чуткими, в них не было прежней жесткости и требовательности, они скорее мягко звали за собой. Джейн была не в силах устоять перед их всепоглощающей нежностью.
Совсем недавно она обвиняла Бена в полном бесчувствии, а сейчас была изумлена волной страсти, накрывшей ее с головой.