Общее молчание было ответом на его вопрос. Жители горных стран умели хорошо обращаться с ружьем, но править лодкой их не учили. Они с ужасом глядели на своего пастора, отважившегося довериться коварной стихии, только что грозившей им гибелью, и никто не выражал желания последовать его примеру.
— Ты видишь, Анна, никто не решается! — вполголоса сказал Раймонд. — Ты и теперь хочешь удержать меня?
— Ради Бога, что ты вздумал? — вмешался Пауль, услышав эти слова. — Неужели ты хочешь отправиться в лодке? Не позволяйте этого, дорогая Анна, удержите его! Он ведь только что выздоровел!
Анна не отвечала. Еще недавно она сама побуждала Раймонда идти спасать крестьян, а теперь обеими руками держала его за руку и не хотела отпускать от себя. Она тогда не думала, что дело будет идти о жизни и смерти.
— Я этого не допущу, — продолжал Пауль. — Лучше я сяду в лодку и попытаюсь...
Он не мог продолжать, так как Лили с криком ужаса бросилась ему на шею, громко уверяя, что умрет от страха, если он покинет ее.
— Ты должен остаться, Пауль, — сказал Раймонд с присущей ему спокойной решимостью. — Посмотри на свою невесту! Прежде всего ты должен думать о ней.
— А ты? Разве ты не в таком же положении?
— Я? — В глазах Раймонда опять, как молния, сверкнул ясный луч. — Этой поездкой я должен заслужить невесту и счастье. Анна, ты по-прежнему требуешь, чтобы я остался?
Взоры молодой женщины устремились к тому месту, где трое людей в смертельном страхе ожидали спа-сения. Медленно выпустила она руку Раймонда и проговорила дрожащими губами:
— Ступай! Господь сжалится над нами!
— Спасибо! — тихо, но искренне и Горячо произнес Раймонд и быстро подойдя к крестьянам, приказал: — Спускайте лодку! Я буду править.
Со всех сторон послышались бурные возражения. Люди не хотели отпускать в опасный путь ни своего помещика, ни пастора, все стали громко просить и отговаривать, но Вильмут сразу положил этому конец:
— Нельзя терять ни минуты. Спускайте лодку! Вы готовы, господин Верденфельс? Я готов!
Крестьяне поняли, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Дюжина здоровых рук схватила лодку, и через минуту она уже качалась на воде. Вильмут уже собирался занять свое место, как вдруг в последнюю минуту к нему подошел Райнер.
— Возьмите меня с собой, ваше преподобие! — решительно сказал он. — У меня пара здоровых рук, которые могут пригодиться вам. Вы с бароном одни не справитесь.
— Садись! — также коротко ответил Вильмут.
Раймонд протянул руку провожавшему его племяннику.
— Прощай, Пауль! Если я не вернусь — позаботься об Анне. Теперь она найдет брата в муже своей сестры.
В ответ молодой человек крепко пожал ему руку. У него достало бы мужества пуститься навстречу опасности, но он не в силах был перенести отчаянные рыдания маленькой Лили. Ему было непонятно, как мог Раймонд ставить на карту свое с таким трудом завоеванное счастье ради спасения чужих ему людей, не понимал он и его невесты, которая могла отпустить его.
Раймонд занял место у руля. Первые удары весел далеко вынесли лодку, и вскоре она достигла подхватившей ее быстрины. Утлое суденышко качалось и вертелось в водовороте, выбраться из которого было в высшей степени трудно и опасно. Но оба гребца прилагали все свои силы, а руль был в надежных руках Раймонда. Эти белые, почти прозрачные, с виду слабые руки умели подчинять себе дикого Эмира, заставляя его делать безумно смелые прыжки через пропасти, они и здесь доказали свое умение и силу. После минутной борьбы с волнами лодка выбралась на настоящий путь и быстро понеслась вперед, лавируя среди плавающих стволов и обломков плотин, которые при первом столкновении могли раздавить ее.
Воздух между тем стал заметно чище. Горы начали выступать из тумана, но зато последний стал спускаться в долину, сгущаясь над поверхностью воды. Рыбачья хижина совершенно скрылась из глаз, даже лодку можно было видеть лишь очень недолгое время, затем и она исчезла в тяжелом, мутном тумане.
Из деревни стали поступать хорошие известия. Выше сделанной в стене бреши вода больше не поднималась, достигнув, по-видимому, высшей точки; она уже не так бешено, как сначала, врывалась в приготовленное для нее отверстие. Волнение стало утихать, и теперь можно было вернуться в лодке, если бы удалось избегнуть главного течения, хотя опасность все еще не миновала.
Прошло почтя два часа, уже спускались сумерки. Вся низменность была окутана сероватым паром, из которого доносились шум и плеск почти невидимой воды. Быть может, за этой туманной завесой те, кому грозила опасность, вместе со своими спасителями боролись за свою жизнь, и никто не мог прийти им на помощь, никакой призыв не мог достичь до них!