В эту минуту загрохотали пушки. Вероятно, заметили приближавшийся экипаж барона, и с террасы раздались первые приветственные выстрелы; они понеслись вниз по долине, а в горах им вторило могучее эхо.
Помолвленные в испуге отскочили друг от друга. Эмма Гофер никогда не страдала нервами, но при таком неожиданном и шумном приветствии верденфельских орудий позволила себе маленький обморок. Она пошатнулась, словно готовая упасть, но Фрейзинг, естественно, подхватил ее и поддержал, привлекая в свои объятия.
— Успокойся, Эмма! — сказал он с торжественной нежностью. — Я тут, возле тебя.
И Эмма успокоилась.
Почти в ту же минуту из-за угла замка вышел Арнольд, отыскивая своего молодого господина и его невесту, непонятно куда исчезнувших.
— Мой господин, экипаж близко! Где вы?
Он внезапно умолк, подняв взор и руки к небу при виде представившейся ему картины. Лили, в платье с длинным шлейфом и кружевной отделкой, стояла на лестнице, заглядывая в павильон, между тем как молодой барин стоял внизу, с величайшим старанием поддерживая лестницу; оба были так углублены в свое занятие, что даже не слышали оклика.
Когда раздались залпы, Лили вздрогнула и одним прыжком соскочила с лестницы прямо в объятия Пауля, а затем старый слуга увидел зрелище еще ужаснее: владелец Бухдорфа донес на руках до самой террасы будущую «милостивую госпожу баронессу». Тут Лили, как молодая козочка, спрыгнула с его рук, и оба наперегонки бросились бежать к крыльцу, на которое явились, с трудом переводя дыхание. Молодая госпожа, будущая баронесса едва успела оправить свой шлейф, как в аллее показался экипаж.
— И эти дети хотят жениться, — с жалостью сказал Арнольд, — а дворецкий еще спрашивает, останусь ли я в Бухдорфе! Там необходим по крайней мере хоть один разумный человек, и, к сожалению, этот единственный человек — я!
Старый слуга еще не оправился от ужаса перед такой утратой всякого достоинства со стороны «младшей линии», как вдруг мимо него с шумом пронеслись Фрейзинг и Эмма Гофер, рука об руку, оба с радостными лицами, они тоже бежали, чтобы не опоздать к встрече. Стремительный бег почтенного ученого юриста, так же как и расплывавшаяся по его лицу блаженная улыбка, окончательно вывели Арнольда из себя.
— Кажется, сегодня все в Верденфельсе сошли с ума! — вздохнул он, в свою очередь поспешив за другими, чтобы не упустить случая показать свою близость к молодому барону.
В Верденфельсе, казалось, все немного помешались. Крестьяне теперь так же не знали меры своей благодарности Раймонду, как прежде не знали предела своей ненависти. Прием, приветствия и речи прошли в деревне по определенной программе, но добрая половина крестьян провожала барона Раймонда и его супругу до самого замка. Самые молодые из этих провожатых потеряли всякую меру в выражении шумной радости, а старший сын Райнера, тот самый, что участвовал в разорении оранжерей, теперь так громко и энергично кричал «ура! «, что его щеки побагровели и готовы были лопнуть.
Экипаж подъехал. Среди бурного ликования, под развевающимися флагами, при звуках бесконечных залпов Раймонд и Анна вступили в родовой верденфельский замок.
Здесь тщательно подготовленная торжественность также не была вполне соблюдена. Один только дворецкий стоял в торжественной неподвижности во главе своих подчиненных, заботясь о том, чтобы ни один из них не тронулся с места, пока он не подаст знака. При встрече на крыльце один Арнольд сохранил полное достоинство. У Фрейзинга и Эммы Гофер сегодня была просто мания крепко пожимать всем руку, а молодой барон и его невеста решительно отбросили всякий этикет.
Лили порывисто кинулась на шею своей сестре, потом дала зятю обнять себя, не опасаясь на этот раз, что он свернет ей шею. Что касается Пауля, то его лицо приняло строгое выражение, когда он наклонился поцеловать руку своей невестке. На одно мгновение розовое личико его маленькой Лили поблекло при воспоминании о том холодном, строгом, но прекрасном и неудержимо влекущем к себе лице, которым он любовался при волшебном свете луны. Теперь на золотистых волосах играл солнечный луч, а в больших темных глазах сияло счастье любви. В сердце молодого человека шевельнулось старое горестное чувство, но невольное волнение тут же угасло. А те глаза искали одного только Раймонда. Последнему наконец удалось покончить с приветствиями, и ласково кивнув почтительно склонившимся слугам, он ввел молодую жену в замок своих отцов и дедов.