По-видимому, он наконец сам понял это, по крайней мере он вместе с сыном покинул Верденфельс. Когда через несколько лет барон вернулся, политические волнения стихли, правительство снова крепко держало в своих руках бразды правления и не допускало ни малейших беспорядков. Поэтому барон мог не опасаться открытого нападения, а глухой вражды и ненависти, которые по-прежнему окружали его, он старался не замечать. У него были в распоряжении другие поместья и замки, но гордость не позволила ему переменить местопребывание, что могло быть объяснено страхом, и он остался в Верденфельсе, упрямый, надменный и непокорный, каким был всегда, и снова занял свое место во главе местных землевладельцев.
Молодой барон Раймонд не вернулся. Отношения между ним и отцом, как видно, сильно осложнились. Прежде он встречал отказ в малейшей самодеятельности, теперь же почти все время проводил в путешествиях и по месяцам не виделся с отцом. В Верденфельс Раймонд приезжал редко, всегда на короткое время и каждый раз только по строжайшему приказанию отца.
Так проходили годы, а Раймонд и не думал о женитьбе, на которой настаивал его отец, считавший брак необходимой обязанностью единственного сына и наследника. Когда все его увещания в этом направлении ни к чему не привели, старый барон, по своему обыкновению, прибег к насилию: выбрал подходящую партию, посватался за своего сына и тогда вызвал его из Италии, чтобы сообщить ему, что брачный союз уже решен обоими семействами и от него ждут лишь формального предложения. Но на этот раз ему не удалось настоять на своем: Раймонд решительно отказался повиноваться. Отец, который зашел слишком далеко, чтобы отступать, вышел из себя и стал грозить сыну проклятием и лишением наследства, но тот остался непоколебим. При этом разговоре были затронуты и другие вопросы, и он закончился полнейшим разрывом. Раймонд покинул отцовский дом, чтобы больше не возвращаться, и барон уже собрался привести в исполнение свою угрозу лишить сына наследства, но тут, вероятно, вследствие большого волнения, с ним сделался удар.
Сын, немедленно вызванный врачами, приехал слишком поздно и нашел лишь холодный труп своего отца. Таким образом в Верденфельсе появился новый владелец.
Сначала казалось, что теперь начнутся, лучшие времена, но надежды эти не оправдались. Старому барону при всех его недостатках нельзя было отказать в строгой последовательности, сын, напротив, оказался непостоянным и даже капризным во всех своих предприятиях и склонностях. Вскоре после похорон отца он уехал из замка и поселился в маленьком охотничьем домике, в получасе езды от замка, и как будто старался всецело посвятить себя управлению своими имениями, вдали от которых так долго жил и к которым был вполне равнодушен, пока ими управлял его отец. Раймонд составлял грандиозные планы построек и различных усовершенствований, осыпал своих служащих благодеяниями и даже делал попытки лично сойтись с ними. Однако все это кончилось так же внезапно, как и началось. Может быть, ему надоело то, что вместо благодарности он всюду встречал прежние недоверие и вражду, а возможно, что все его мероприятия были только случайной филантропической прихотью.
После этого Раймонд бросился в другую крайность: стал избегать тех знакомств, к которым еще недавно так стремился, и повел уединенную жизнь в Фельзенеке, представлявшем теперь вместо прежних руин прелестный уголок. Верденфельс и прочие замки были оставлены. Их содержание ежегодно стоило колоссальных сумм, хотя ими никто не пользовался, никто даже не посещал их. К счастью, постройки находились под внимательным и добросовестным надзором. Об этом позаботился старый барон, который был хорошим хозяином, а так как все прежние служащие, получая приличное жалованье, охотно остались на службе у молодого барона, то управление делами шло по-прежнему. Верденфельские владения подымались в цене и приносили все больше и больше дохода, а владелец их с каждым годом все теснее замыкался в своем одиночестве и наконец совсем отрекся от света и жизни. Поэтому соседи немало удивились, узнав, что в Фельзенеке появился гость.
На Пауля Верденфельса смотрели как на вероятного наследника, поскольку он был единственным представителем рода; все знали, впрочем, что барон Раймонд окончательно порвал какие бы то ни было родственные связи. Так держал он себя до сих пор и по отношению к новому родственнику, и внезапный вызов племянника истолковывали, как новый каприз барона. Все жалели молодого человека, который принужден был покинуть прекрасную Италию и своих друзей, чтобы составить компанию своему дяде-человеконенавистнику в этом уединенном замке, где ему приходилось жить в качестве почти пленника, так как само собой подразумевалось, что ему не позволят входить в какие-либо отношения с соседями.