— Тогда мы будем там, — сказал Кай. — Грейс принадлежит вам почти так же, как и нам.
Я рассмеялся. Она и Сапфира были буквально приклеены друг к другу.
— Сафф тоже никого из вас не встречала. Попытаюсь сделать так, чтобы и она появилась. Она такая чертовски застенчивая. Еще не осмелилась ни с кем познакомиться.
«Мы все будем». — Стикс кивнул, и я увидел, как все мои братья тоже кивнули.
Я чертовски любил этот клуб. Ублюдок собирался жениться через пару недель, возможно, у него не было времени, но он делал это для меня.
Не имело значения, когда тебе нужен был клуб, он всегда был рядом.
— Еще кое-что, — сказал я, когда Стикс поднял молоток. — Райдера я тоже пригласил.
Тишина была мертвецкой.
— Ублюдок поступил неправильно. Понимаю. Но он спас мою сучку и ее дочь. Не было бы ни той, ни другой, если бы он не вмешался. Он убил клановцев в перестрелке, и, черт возьми, он нравится Фиби и Белле.
Я встретил жесткий взгляд Стикса.
— Я понимаю, что он не брат, но я голосую за то, чтобы ему разрешили вернуться к посещению пикников и прочего дерьма. Он хороший док, избавляет нас от необходимости ехать в больницу и вызывать подозрения копов, и он может драться. Не нужно снова воспринимать его как брата, мне на это наплевать. Но я за то, чтобы он вернулся. Подумал, что вы все должны знать.
Стикс раздраженно скривил губы.
— Согласен, — сказал Смайлер.
Это никого не удивило.
— Ах, черт. Я тоже, — пожал плечами Вик.
— И я, — добавил Флейм.
Я спрятал улыбку. Гребаное Психотрио никогда не переставало прикрывать мою спину.
— Мы тоже, — сказал Хаш, указывая на себя и Ковбоя.
Ковбой повернул ко мне голову, поднял свою «Стетсон» и подмигнул.
Стикс стукнул молотком по столу. С церковью было покончено. В ближайшее время никакого решения принято не будет.
Мне было все равно.
Я сказал свое слово.
***
Охотничий домик
Через несколько дней…
— Они все будут пялиться на меня? — спросила Сапфира у Фиби.
Фиби сделала паузу, расчесывая волосы дочери. Они находились во второй спальне, стены которой теперь были белыми, а кровать — новой, только для Сафф. Вик и Флейм помогли мне переделать комнату. Новые обои, новая мебель. Все новое.
Мы должны были начать все сначала.
— Они жаждут познакомиться с тобой.
Фиби обняла дочь за плечи. Я увидел, как глаза Сапфиры опустились от этого жеста, а на губах появилась гребаная улыбка. Эти двое убивали меня каждый день.
— Никто на тебя не будет пялиться. И Лила, Мэй, Мэдди, Белла и Грейс тоже будут там. Мы все одного происхождения. Они тебе нравятся, ты чувствуешь себя с ними в безопасности. И мы все будем там с тобой.
— Хорошо, — сказала Сапфира.
Фиби отступила назад и повернула дочь лицом к себе.
— Ты такая красивая, — сказала Фиби со слезами на глазах.
Сапфира была одета в длинное фиолетовое платье, а Фиби — в белое платье с открытыми плечами, которое я чертовски любил. Обе сучки были сногсшибательны.
Обе мои, чтобы защищать и заботиться.
— Спасибо, мама, — сказала Сапфира.
Я воспринял это как сигнал, чтобы уйти. Но не раньше, чем увидел ослепительную улыбку, появившуюся на губах Фиби.
Ей никогда не надоедало это слово: мама.
Я вошел в гостиную и остановился как вкопанный. Зейн смотрел на фотографии, висящие над камином. Я подошел к нему. Он не двигался. Не думаю, что он смог бы говорить, даже если бы захотел.
— Он брал эту чертову фотографию с собой каждый раз, когда ездил на задание, — сказал я и услышал медленное дыхание Зейна.
Я боролся со стеснением в груди.
— Он смотрел на нее часами. Скучал по тебе.
— Я помню тот день, — сказал Зейн.
— Помнишь?
— Помню момент, когда был сделан снимок.
Я уставился на фотографию, как и Зейн. Сунул руку в карман и вытащил то, что хотел ему показать. Когда я посмотрел на Зейна, он уже наблюдал за мной. И он видел, что у меня в руках.
— Не уверен, что они тебе нужны.
Я почувствовал в руках холодный металл.
— Все, что произошло — хреново. И не уверен, что ты захочешь что-нибудь, принадлежащее ему, тем более это. Просто подумал, ведь он был твоим отцом...
— Я хочу, — быстро сказал Зейн.
Я кивнул и бросил жетоны ему в руку. Этот парень заставил меня задохнуться. Его глаза наполнились слезами, когда он пробежался пальцами по имени и номеру Дева.
— Я... Я горжусь им, понимаешь? — Он проигнорировал слезу, скатившуюся по его лицу. — Горжусь тем, что он сделал для нашей страны.
Я кивнул, потому что не мог говорить.
— Горжусь вами обоими. — Он поднял на меня глаза. — Я понимаю, что это плохо кончилось. Но... но Клэр сказала мне, как мама гордилась вами, тобой и папой. И я помню, как она говорила, что то, что вы делаете, очень важно. Что вы оба храбрые.