Откашлявшись, неприличное уже молчание решил нарушить зам по розыску Грищенко.
— По домушнику работают все местные отделы, Егор Ильич. Мы начали проверку ранее судимых, а также дали поручение агентуре…
— А до вас две недели народ чем по-твоему занимался, козюльки под парту лепил? — раздраженно буркнул Шевелев.
Шевелев недолюбливал Грищенко. Что греха таить, его недолюбливал каждый нормальный опер в управлении. В свои 35 он умудрился стать вторым человеком в окружном УВД, ответственным за работу криминальной полиции, не проработав при этом опером ни одного дня. Как слышал Кротов, Грищенко начал свою карьеру с пресс-службы городского главка. История умалчивает, были ли у него серьезные успехи в работе. Но личные успехи явно имелись. А именно — Грищенко познакомился со всем начальством в главке, беря у них интервью и комментарии для городских и областных СМИ. Знакомства оказались полезными. Потому что вскоре он оказался в кресле начальника штаба на «земле», потом прыгнул на начальника полиции — зама начальника ОВД. А затем к общей неожиданности стал главным опером в округе.
— Проверка судимых, агентура, бла-бла-бла… — недовольно продолжал Шевелев. — Все это дежурная хрень. Нормальных идей что, нет?
Осторожно в разговор вступился Рогов:
— Это могут быть новички, товарищ полковник. Скорее всего, из наркоманов. И если он новичок, то еще не успел обзавестись знакомыми среди местной швали. Поэтому и работа с агентурой ничего не дает.
Снова тишина. Шевелев принялся хмуро думать, тарабаня пальцами по столу.
Кротов никогда не встревал в эти разговоры, относясь к утренним разводам, как к упражнению в молчании. Его мнение все равно мало кого интересовало.
Но сейчас Кротов не выдержал.
— Новичок и наркоман не может обокрасть 15 квартир и до сих пор не спалиться, — устало произнес он. — К тому же, торчок с дозой на дело не пойдет, а без дозы он всегда на измене. Торчок на измене не пойдет черт знает куда, чтобы выставить хату. Торчки работают только там, где хорошо ориентируются: свой квартал, соседние дома, соседние подъезды. А этот домушник работает во всех районах округа. Ему плевать, где красть. И у него почерк бывалого уголовника. Может, даже рецидивиста. Если проверка судимых пока ничего не дала, надо версию гастролера отрабатывать.
Пока он говорил, все в комнате перевели на него удивленные глаза, иногда переглядываясь между собой и как бы недоумевая, какое вообще право имеет этот тип в конце стола встревать. Кротов тут же пожалел, что открыл рот, и просто уткнулся в свой блокнот — надо же дорисовать этой долбанной корове ее долбанные рога. Рогов нарушил тишину, бросив с усмешкой:
— Могильный голос из подвала.
Большинство в комнате усмехнулись, кто-то даже тихо рассмеялся. Лишь Хомич нахмурился и повысил голос на оперов:
— А ну прекратить балаган! Рогов, если ты хороший клоун, то городской цирк по другому адресу.
— На домушнике больше 15 краж, — согласился Шевелев. — И я бы подумал над версией, вдруг на самом деле гастролер?
— Рогов, займись, — поспешно бросил Грищенко.
— Ладно, — Шевелев кивнул майору, — поехали дальше.
— Кроме того, — забубнил майор, — за истекшие сутки по округу произошли четыре грабежа, три из которых раскрыты по горячим следам сотрудниками ППС и УР…
После совещания Хомич отловил Кротова в коридоре и позвал к себе в кабинет. Сухо пригласил располагаться. И лишь когда закрыл дверь кабинета, за котором гудели продолжающие выходить с развода опера, выключил официальный тон и недовольно буркнул:
— Сань, вот ты мне скажи, че ты лезешь-то опять не в свое дело?
— А мои дела на разводах у Самого Лично не обсуждают. Вить, моя группа занимается мелкими кражами и хулиганством. А это по жизни Самого Лично не очень цепляет, если ты не в курсе.
Кротов подошел к окну. С четвертого этажа управления вид открывался гораздо более интересный, чем из полуподвального окна. Хомич вздохнул, усаживаясь в кожаное кресло.
— Да это понятно все. Я к тому, что ты особо не умничай там, где умничать должно начальство. Я-то ладно, мы с тобой сто лет в обед как знакомы. А вот Грищенко этого не любит. Он любит сам выделяться. А Грищенко, если что, нач криминальной полиции и наш с тобой шеф.
— Шеф, — хмыкнул Кротов. — Ни дня на улице не проработал. И что он может сказать путного? «Товарищ полковник, вас в какую часть поцеловать, филейную или повыше»?