Кофеварка бурлила и свистела, когда он наливал себе чашку такого же черного и ароматного напитка, как и прошлым вечером, но только свежего.
— Вам придется готовить самому, когда я не работаю. Я не живу здесь. Просто прихожу и ухожу.
— А кто готовит для мистера Уайтхеда, когда вас нет?
— Он любит иногда готовить сам. Но и вам придется приложить руку.
— Я едва умею воду вскипятить.
— Ничего, научитесь.
Она повернулась к нему с яйцом в руке. Она была старше, чем он подумал вначале: где-то около пятидесяти.
— Не беспокойтесь об этом, — сказала она. — Сильно вы голодны?
— Жутко.
— Я оставила вам холодную птицу вчера вечером.
— Я уснул как убитый.
Она опустила яйцо в кастрюльку и после секундной паузы заговорила:
— У мистера Уайтхеда нет никаких особенных пристрастий в еде, кроме клубники. Он не станет требовать суфле, не беспокойтесь. Большая часть продуктов — в холодильнике за дверью. Вам нужно лишь открыть его и поставить еду в печь.
Марти осматривал кухню: комбайн, микроволновая печь, электрическая мясорубка. Позади него в стену был вмонтирован ряд телеэкранов. Он не заметил их раньше и не мог спросить сейчас, так как Перл продолжала:
— Он часто хочет есть среди ночи. Так по крайней мере говорил Ник. Он часто бодрствует.
— Кто такой Ник?
— Ваш предшественник. Он уволился перед Рождеством. Мне он нравился. Но Билл сказал, что он оказался нечист на руку.
— Понятно.
Она пожала плечами:
— И все-таки никогда не скажешь… Я имею в виду, он…
Она запнулась на полуслове, явно проклиная свой длинный язык и скрывая смущение, стала вылавливать яйца из кастрюльки и выкладывать на тарелку, к уже разложенной еде.
— Он не походил на вора, вы это хотели сказать? — закончил ее мысль Марти.
— Я не это имела в виду, — возразила она, переставляя тарелку с плиты на стол. — Осторожно, она горячая.
Лицо Перл стало цвета ее рыжих волос.
— Да все в порядке, — успокоил ее Марти.
— Мне нравился Ник, — сказала она. — Правда. Я разбила одно яйцо. Извините.
Марти взглянул на наполненную тарелку. Одно яйцо было действительно разбито, и из него вытекал желток, расползаясь вокруг помидора.
— Мне нравится, — ответил он искренне и принялся за еду.
Перл подлила ему кофе, сама взяла чашку и села рядом с ним.
— Билл очень хорошо отзывался о вас, — сообщила она.
— Я сначала сомневался, что он возьмет меня.
— Да-да, — кивнула Перл, — очень хорошо отзывался. Может, потому, что вы занимались боксом. Он сам был профессиональным боксером.
— Правда?
— Я думала, он рассказал вам. Это было тридцать лет назад. Еще до того, как он стал работать на мистера Уайтхеда. Хотите тосты?
— Если есть.
Перл встала, отрезала два ломтя белого хлеба и засунула их в тостер. Она чуть-чуть замешкалась, прежде чем вернуться к столу.
— Право, мне очень неудобно, — проговорила Перл.
— Из-за яйца?
— Из-за слов о Нике и воровстве…
— Я сам задал вам вопрос, — отозвался Марти. — Между прочим, у вас есть полное право быть осторожной. Я бывший зек. Даже не бывший. Я могу вернуться обратно, если сделаю неверный шаг… — Ему было неприятно говорить об этом, как будто слова делали возможность возвращения в тюрьму более реальной. — Но я не собираюсь подставлять мистера Тоя. Или себя.
Она кивнула, явно довольная тем, что между ними не осталось ничего недосказанного, и принялась допивать кофе.
— Вы не похожи на Ника, — сказала она. — Я уже вижу.
— Он был странный? — спросил Марти. — Со стеклянным глазом или что-то в этом роде?
— Да н-нет…
Казалось, она сожалела о сказанном.
— Это не важно, — бросила она, уходя от ответа.
— Нет. Продолжайте.
— Ох. Ну, я думаю, у него были долги.
Марти попытался изобразить весьма сдержанный интерес. Но что-то наверняка промелькнуло в его глазах, возможно, паника. Перл нахмурилась.
— Какие долги? — ненавязчиво спросил он.
Тосты выскочили и отвлекли внимание Перл Она встала, чтобы вынуть их и подать к столу.
— Извините, что руками, — проговорила она.
— Спасибо.
— Я не знаю, много ли он задолжал.
— Да нет, я не о том, большие ли долги. Я имею в виду… как он их наделал?
Походило ли это на обычное любопытство или по тому, как он сжал вилку и внезапно перестал жевать, Перл все-таки заметила, что он задал важный вопрос? Однако Марти имел право спросить. Она задумалась, прежде чем ответить. Когда Перл заговорила, в ее приглушенном голосе звучали интонации уличной сплетницы: что бы она ни сказала, это станет их секретом.