Позади замков на коврах-самолетах носились одетые в темные одежды колдуны, все как один с колпаками на головах, не имеющими даже прорезей для глаз. Пробегали по рукам с октариновыми браслетами всполохи зеленого огня с жемчужными точками внутри, а в хаотическом, казалось бы, полете проступала система.
Далеко на западе всадники на воздушных змеях вглядывались в противоположный горизонт, выискивая двенадцатиглавых драконов посреди ратей горгулий, создающих заклинание, способное обратить воздух в камень. На золотистой равнине под ними мастера метательных машин в последний раз осматривали катапульты, баллисты и «скорпионы», некоторые копошились во внутренностях огромных стальных свиней, пышущих жаром и выпускающих в небо чернильный дым из труб на спине. Готовился подняться в воздух Корабль Неба с «бессмертными» на борту.
Орки на Железных варгах двигались сразу за двухъярусными повозками. Темные горланили песни и ругались, понося противника. Между варгами сновали гоблины с полными Огненной Воды склянками, рядом бежали пращники-невысоклики, готовя каршарские алмазы. Вступая во взаимодействие с Огненной Водой, эти алмазы взрывались, словно яйца феникса, устраивая настоящий пламенный ураган.
Големы кобольдов и гномов заходили с левого фланга. На правом занимали позицию стрелки эльфов и краснолюдов, пропуская вперед вооруженных огромными секирами минотавров.
Тут-то и начали падать пульсары, голубоватой тучей накрыв изумрудные холмы. И Уолт умер в теле минотавра, несущегося первым к восьмиглавому слону. Вслед за ним полегли еще сотни три Уолтов-бычьеголовых, но обидно было именно за этого первого, неистового вождя, намеревавшегося как минимум раздробить секирой одну слоновью башку.
Где-то в бездонных глубинах души…
— Я сгорел в Ядре, Нами. Мой чистый дух сгорел в Ядре, и лишь нижнее звено, отвечающее за связь с телом, еще цеплялось за жизнь. Я ждал, что мне помогут. Верил, что Космократор не оставит меня в столь опасной ситуации. Но мой дух сгорал, и никто не спешил помочь. Тогда со мной заговорил Посох. Я хотел жить, Нами. В этом нет ничего плохого: желать жизни. Гомункулусы, убийцы Сестры, вы ведь тоже хотели жить, когда бежали в Раш-ати-Нор.
— Мы хотели жить. Но не ценой жизни других. Ты сам открыл нам глаза на низость наших поступков. И мы бежали в Раш-ати-Нор, чтобы жить — жить, не мешая жизни других.
— Но ты обрел Тень Меча, Нами. А я — Тень Посоха. Ты живешь с тех пор, а я — умираю. Ты обрел бессмертие души, я — бессмертие тела. Мой дух сгорел. Осталось лишь тело. Я отбросил страсти, преобразовал свое тело в соответствии с высшими истинами Метаона — но я продолжаю умирать. Я получил Тень Посоха, величайшего магического артефакта в Бытии — но умираю. Где, Уолт? Где Осколки?!
— Ты ошибаешься. Я иначе достиг того, что ты зовешь бессмертием души. Аль-сид перед уходом обучил меня заклинанию титанов. Оно особенное: ограждает от посмертия и перерождений разумную энергему, вплетая ее после смерти в зарождающуюся жизнь. И мои воспоминания пробуждаются, когда душа, в которой я обитаю, встречает знак, оставленный в предыдущем рождении. И знаешь, что это за знак? Это нечто, о чем говорят несколько столетий подряд. Величайшее произведение искусства, величайшее научное открытие, величайшая военная победа, величайшее религиозное деяние — когда мое перерождение встречает знак, моя разумная энергема пробуждается. Появляется моя личность — и в то же время не моя. Я не Нами, не гомункулус, Посланник. Здесь и сейчас — я Уолт Намина Ракура. Боевой маг. Боевой маг, который оставит для следующего моего перерождения не менее великий знак. Вот почему ты ошибся, посчитав, что стоит разрушить Тиэсс-но-Карана, и Тень поработит меня. Я не пребывал в пассивном охранении Осколков. Я менялся. И Отражение изменился вместе со мной.
Они сошлись. Ливень стрел с пылающими белым огнем оголовками рухнул на олифанта-восьмиглавца, но пронзительно свистнул ветер, воздух сгустился, сдерживая летучую смерть, и в сторону воинов в белых доспехах с плюмажами из радужных перьев на шлемах поплыло стеклящееся облако с пылающими головешками внутри. Эльфийские лучники дружно отошли, уступая место кобольдам с их странными арбалетами, и болты, начиненные загадочным порошком, вспороли пространство, взрываясь в приближающемся мареве.
Тем временем в застывший над слоном воздух ударили снаряды, не только круша стрелы, но и разрывая чары. Мастера успели подвести метательные машины на достаточное для стрельбы по войскам врага расстояние. Однако на спине слона зашевелились маги, вскидывая посохи, и снаряды, не долетев, взорвались в полете. Охранные заклинания вокруг катапульт и баллист засверкали радугой. Атака Посланника вышла относительно удачной, ему повезло разрушить один «скорпион».
Черные рыцари ускорили шаг. Подлетели ближе замки на алых скалах. Орки неистово поносили «долбаных чародеев, позабывших о честной схватке», совершенно не смущаясь, что их ятаганы светились Рунами, позволяющими испускать пламя и выделять яд.
Эльфы послали в сторону слона очередную тучу стрел. Теперь Уолт благоразумно сопроводил залп боевыми заклинаниями. Чары столкнулись с чарами, огонь пронзил воздух, творя пламенные полотна. Но стрелы снова не достигли цели: из хоботов вырвались смерчи, неуязвимые для огня, и отвели угрозу.
Маги на спине слона сотворили новое заклинание, и минотавров, не отказавшихся от идеи самим победить восьмиглавого гиганта, сковали невидимые путы. Каждая пора тела стала выделять жидкость, бычьеголовые воины стремительно теряли влагу, иссыхая на глазах. Из ослабевших рук падали секиры, посеревшие минотавры валились следом за оружием. Однако это было еще не все. Тела павших подернулись багровой дымкой, и души, покидая физическую оболочку, изменялись под воздействием некромагических заклятий. Призраки, защищенные от обычного оружия тонкой корочкой магии смерти, выли голодными волками, готовясь напасть на бывших союзников.
Олифант прошелся по погибшим минотаврам, и под его тяжестью могучие воители хрустели, словно деревяшки, раскалываемые топором.
С запада подходили Светлые Легионы торгатов, окруженные неистовым сиянием. Орки-Уолты недовольно косились за спину, но молчали. Здесь спорили не Свет с Тьмой, вечные соперники. Противостояние шло не между Силами, хотя задействованные магические энергии потрясли бы даже Высший Пантеон.
Двое сошлись на бесконечном поле. И каждый из них знал, что правда — на его стороне.
Где-то в бездонных глубинах души…
— Вся проблема в том, что мы смотрим на мир по-разному, Нами. Я — телом, полным Сверхбытия. Ты — душой, полной Бытия. Для тебя понятно Становление. Вы можете легко отказываться от целей, предавать идеалы, продавать ценности, подстраиваться под обстоятельства. И мир не переворачивается вверх тормашками. Небо и земля не меняются местами. Я так не могу. А вы настолько привыкли, что не видите фатальной ошибки в собственном существовании. Но я исправлю это, Нами. Я помогу вам.
— Как это случилось, Посланник?
— О чем ты, Нами?
— Как ты мог настолько измениться?
— Меня бросили, разве ты забыл?
— Помню. Но ведь ты выжил. Да, с помощью Посоха — но разве не осталась в теле частичка твоего «Я»? Ты сам сказал: дух сгорел не весь.
— От меня осталась лишь оболочка, Нами. «Я»? Твоя рука — это ты? Твоя слюна — это ты? Твои кишки — это ты? От меня остались рука, слюна, кишки. Материя без формы. Форма без содержания. Бездуховный придаток, ждущий появления тех, кто поможет, кто вернет чистоту Истинной Цели. Но никто не пришел. Мне надоело ждать. И я создал себе Истинную Цель. Свою. Поэтому вернулся в Равалон. Как постоянно возвращаешься ты.
— Я не возвращаюсь. Посланник. Просто не ухожу.
— Но я — вернулся. Странствуя по Мультиверсуму, моя суть училась, пыталась подстроиться, Нами. Научиться любить. Радоваться. Гневаться. Тосковать. Чувствовать, как вы, родившиеся в Бытии. Но это не мое. Я другой. Иной. Но так же, как и вы, не хочу умирать. И если не могу подстроиться под мир, тогда пускай мир подстроится под меня! А если Космократор захочет помешать, что ж, пускай приходит! У меня найдется чем его встретить!